ЧТО МЫ ЗНАЕМ ПРО БАБИЙ БУНТ 1830?

Давайте вспомним давнюю историю. Иногда очень полезно...

"Даже в советское время, в школе эти события не изучались и абсолютное большинство «дорогих рассеян» имеют о них самые смутные представления, или вовсе не имеют их.

Характерно, что в царское время этот [...] «всеобщий мятеж» севастопольцев (а именно так тогда именовались эти события в официальной переписке), вообще был строго засекречен. Слухи о «чумном бунте» дошли до Москвы еще в июне 1830 года, несмотря на то, что Николаем I строжайше предписывалось «дабы несчастное происшествие в Севастополе случившееся, до времени не было разглашаемо»" — proza ru/2021/10/29/519

Более "190 лет назад, 3 (15) июня 1830 года, ближе к вечеру на соборной колокольне Севастополя ударили в набат. Именно так, согласно доброй традиции, русские испокон веков начинали масштабные «акции гражданского неповиновения», которые власть во все времена предпочитала квалифицировать как «бунт». Но на этот раз уместно говорить о самом настоящем восстании. Более того — с формальной точки зрения оно окончилось победой.

Это история о том, как власти Севастополя вошли в сговор, построили остроумные коррупционные схемы, доили казну и давили население достаточно долгое время, умело уходя от проверок свыше. Но в итоге поплатились — кто жизнью, кто служебным положением.

Запалом стал частный случай. За несколько дней до бунта в Корабельной слободке умерла матросская вдова Зиновья Щеглова. Казалось бы — ну умерла и умерла. Все под богом ходим. Но этот случай был особый. Население Корабельной слободы — одной из самых бедных в городе — на тот момент ходило не только под богом, но и под штаб-лекарями. По той причине, что ещё с 1828 года в Севастополе был объявлен чумной карантин. Гайки закручивали всё туже и туже — в марте 1830 года жителям города вообще запретили выходить из домов. И каждого умершего должен был обследовать штаб-лекарь. На всякий случай: а вдруг это смерть от «страшной заразы»? И тогда — продление [блокады], тут и к гадалке не ходи.

Штаб-лекарь Шрамков явился в слободу и сразу заявил, что Щеглова умерла от чумы. Этому известию, мягко говоря, рады не были. Во-первых, потому, что автоматически продлялась [блокада]. Во-вторых, что гораздо важнее, отвращение вызывала сама фигура штаб-лекаря. Уже потом, когда велось следствие, были взяты показания 900 (!) женщин, состояние здоровья которых проверял этот врач. Все они заканчивались стандартно: «Претерпела истязания от штаб-лекаря Шрамкова». Какого рода были эти истязания, станет ясно, если выслушать жену унтер-офицера Надежду Кириллову. Она заявила, что и Шрамков, и другой штаб-лекарь, Верболозов — «похотливые сластолюбивые старики».

Историк Феоктист Хартахай, исследовавший этот вопрос, выпустил в 1861 году брошюру, которая так и называется: «Женский бунт в Севастополе». Действительно, катализатором общегородского восстания послужило женское недовольство. Судя по всему, вполне справедливое: кому понравится, когда чиновники городской администрации регулярно и безнаказанно насилуют женщин — чьих-то вдов, жён и дочерей?

Впрочем, если бы дело ограничилось только этим, главной целью бунта была бы расправа с врачами. Но зачинщики отлично понимали, что штаб-лекари — всего лишь шестерёнки в отлично отлаженном коррупционном механизме. И потому главный удар был нанесён грамотно, чётко и сразу по двум направлениям.

Делай раз — возмущённые горожане и перешедшие на их сторону армейские и флотские части берут штурмом дом губернатора, генерал-лейтенанта Николая Столыпина. Самого губернатора убивают сразу же — как «главного виновника народных страданий».

Делай два — вторая колонна восставших берёт в плен начальника [блокад]ного оцепления контр-адмирала Скаловского, коменданта города генерал-лейтенанта Турчанинова и городского голову Носова. У всех них берутся подписки о том, что «никакой чумы в городе не было». К 22 часам город был в руках восставших, полиция бежала из города, а гарнизон отказался подавлять бунт. Толпа избивала «чумных» чиновников и офицеров, требуя от них расписки, что чумы в городе нет, громила их дома и квартиры.

Турчанинов издаёт следующий приказ: «Объявляю всем жителям города Севастополя, что внутренняя [блокад]ная линия в городе снята, жители имеют беспрепятственное сообщение между собой, в церквах богослужение дозволяется производить». Уже потом следователи удивлённо доносили императору Николаю I: «Бунт не прекращён — он прекратился сам собой. Уже на следующий день жители города вернулись к своим повседневным заботам.

Комендант Севастополя генерал-лейтенант А. П. Турчанинов, который по решению суда «за малодушие и за совершенное нарушение всех обязанностей по службе» был лишён всех званий и наград и разжалован в рядовые.

Самое интересное, что он мог вообще не состояться. Для этого нужно было, чтобы подписки «никакой чумы в городе нет» появились двумя годами или хотя бы годом раньше.

Дело в том, что эпидемию просто назначили. Сначала — на всякий случай. В ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. в действующей армии и впрямь была вспышка чумы. Военные корабли, участвовавшие в войне, базировались в Севастополе, и [блокада] был[а] разумной мерой.

И выгодной для начальства. Продовольствие и фураж для скота в город должны были доставлять проверенные поставщики. На это дело казна отпускала солидные средства — город должен был снабжаться по высшему разряду. Но так было только на бумаге. Тендер на поставки выигрывали те, кто «занёс» городской администрации. Продукты в город шли в меньшем объёме и паршивого качества. Разница оседала в карманах «уважаемых людей».

Но, как назло, война кончилась победой русского оружия, а случаев чумы в Севастополе так и не зафиксировали. [Блокаду] надо было снимать. Надо, но не хотелось, поскольку кормушка работала исправно. Нужен был не просто один случай смерти от чумы — он бы не впечатлил. Нужно было, чтобы там, наверху, убедились: [...] люди мрут пачками, дайте денег и побольше.

Как это делалось? Очень просто. Во-первых, фальсификацией статистики смертности. Вот свидетельство контр-адмирала Сальти: «[блокад]ная контора старается все обыкновенные болезни показать чумными». Вот что говорил адмирал Грейг: «В течение 5 месяцев люди не слышали, чтобы болели и умирали естественной смертью, а кто бы ни заболел в командах или на дому, объявлялись за чуму». До чего доходили господа штаб-лекари и городская администрация в своём стремлении удержать [блокаду] и продолжать доить казну, говорят записи следственной комиссии: «Некоторых женщин, умерших от родов, но признанных за чумных, таскали днём через весь город в самом позорном положении, не омыв их от кровей. И почти нагих, привязанных и окровавленных младенцев…»

Во-вторых, естественную смертность надо было как-то увеличить. Того, что люди умирали от гнилых сухарей, порченой муки и тухлой солонины, которыми снабжала город администрация, казалось маловато. И потому придумали принудительные купания — дескать, только чистота телесная спасёт севастопольцев от заразы. На бумаге это выглядело великолепно — проведены массовые гигиенические процедуры. Не указано только, как именно. А так: зимой население беднейших слободок сгоняли к незамерзающим бухтам и заставляли сидеть в воде. И вот когда после таких купаний пневмония и лихорадки начали собирать смертный урожай, городская администрация расслабилась. Ура! Много трупов! Даёшь ужесточение режима! И ещё больше денег на борьбу с заразой! Это было как раз весной 1830 года. Что произошло летом, уже известно."

Источник: aif ru/society/history/chumnoy_bunt_v_sevastopole_kak_raskruchivali_nadumannuyu_epidemiyu_v_1830_g

""Погашением чумы" занималась специально организованная комиссия. Заболевшие любой болезнью определялись в чумной лазарет и обсервационное отделение (изолятор, куда отправлялись члены семьи подозреваемых.

В середине января 1830 г. было отдано распоряжение купать всех больных в бухте. Далее этот способ "лечения" стали применять ко всем "сомнительным", а затем и к здоровым жителям слободок. Мера эта повторялась периодически по 3 - 4 раза в месяц, вплоть до мая. Последовало резкое повышение числа простудных заболеваний со смертельным исходом. Все эти противозаконные и притеснительные меры, а также голод и слухи о "преднамеренном отравлении и заражении людей болезнями, тайно совершаемом начальством и лекарями", и привели к восстанию слободских жителей Севастополя, поддержанных матросами и солдатами гарнизона.

"Голод удвоил отчаяние, и настроение баб приняло угрожающий характер" — В. Х. Кондораки. В память столетия Крыма. М. 1883, стр. 212.

Там же отмечалось фактическое отсутствие в городе чумы (так называли в прошлом многие эпидемические болезни, в том числе холеру) и признавалась необоснованность мер, принятых властями. Наконец, автор писал о присоединении к бунту войск. Эта важная деталь придавала событию характер столкновения двух вооруженных сторон: населения и тех, кто отказался стрелять в бунтовщиков, с одной стороны, правительственных войск - с другой.

Поводом для вспышки народного гнева явился случай внезапной смерти здоровой женщины, имевшей нарыв на шее. В ее смерти были заподозрены грабившие население "мортусы" (лица, вербовавшиеся из уголовников для доставки в специальные помещения умерших и для препровождения больных). События развернулись стремительно. Недовольных возглавила часть жителей Корабельной слободы. Наметили, кому и в каких домах искать тех, кого народ считал виновными в притеснениях. Сигналом к действиям должен был послужить набат с соборной колокольни. Его услышал вечером 3 июня 1830 г. весь город. Жители Корабельной слободы, преимущественно жены матросов, вышли из своих домов "и, собравшись вместе, нарушили... долг повиновения". Ими были избиты камнями двое мортусов и чиновник, а лекарь заперт в одном из домов... "ожесточенные женщины, побуждаемые вмешавшимися з их толпу матросами, не признавали чумы и, считая все меры предосторожности напрасными и служащими к выгоде старшин, решительно отказались исполнить волю своего начальства".

Матросы 17-го и 18-го рабочих экипажей сломали замок на казарме и присоединились к цивильным. Там же оказались матросы 29-го, 38-го и 39-го флотских экипажей, захватившие с собой оружие. Отряды восставших обходили квартиры лиц, внесенных ими в список, и, гели не находили разыскиваемых, громили дома. Были разгромлены 42 квартиры адмиралов, генералов, офицеров, купцов, чиновников, убито несколько человек, в том числе севастопольский военный губернатор Н. А. Столыпин. За три часа город был полностью захвачен восставшими — ЦГВИА СССР, ф. 1, оп. 13, д. 3898, лл. 165 - 174

Севастопольское восстание 1830 г. положило начало серии "холерных бунтов" 1830 - 1831 годов. Как и другие выступления в различных гарнизонах страны, оно явилось одной из ярких страниц истории освободительной борьбы в России."

Источник: biblioteka by/m/articles/view/-%D0%91%D0%90%D0%91%D0%98%D0%99-%D0%91%D0%A3%D0%9D%D0%A2-1830-%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0

_________

Конечно, это неприятная история. Просто со всех сторон неприятная, мягко говоря... Но для того и надо изучать и помнить историю, чтобы не повторять ошибок, верно?

Никаких исторических аналогий с современностью — вам показалось...