Али Вячеслав Полосин: Идеология умеренности в Исламе («Аль Васатыйи»)

 

Али Вячеслав Полосин,

доктор философских наук, кандидат политических наук,

директор Российского Научно-просветительского Центра

«Аль-Васатыйя – умеренность»

 

1. Глобализация как угроза самобытности, в том числе - исламской

Экономическая глобализация есть естественный результат развития современных технологий, позволяющих управлять экономическими системами, находясь в другом конце земного шара. Но экономика нуждается в гарантиях своей деятельности, т.е. в законе, а закон зависит от политики, и потому политическая глобализация появляется уже как вторичный продукт – как воля субъектов мировой экономики защитить свой бизнес политически и юридически. Эта воля не только требует наличия эффективного международного права, но и стремится к постепенному преодолению политико-правовой обособленности государств, уменьшению их суверенитета в пользу надгосударственных законов, обеспечивающих действие экономики без границ. 

Сторонники глобализации видят колоссальные материальные преимущества, которые дает людям это новое «всеобщее братство». По их мнению, все страны, вовлеченные в глобализацию, получают неоспоримые выгоды от расширения масштабов производства, снижения издержек, повышения качества и увеличения возможностей выбора товаров. Они считают, что политическая глобализация позволяет избавляться от диктаторских режимов в разных уголках планеты, принося людям свободу. Они полагают, что глобализация должна охватить все стороны жизни человеческого общества, что влечет за собой становление единой «общечеловеческой цивилизации». 

Таким образом, экономическая глобализация – это  взаимосвязь нового международного разделения труда, нового наднационального производства с с наднациональными политическими отношениями, требующими легитимизации со стороны общественного сознания с его национальными и религиозными корнями.

Однако дальше – распутье, и идти по логике всего мирового развития можно тремя путями: либо до полного предела глобализации, тотальной унификации, либо в противоположном направлении – до атомарного деления на этносы и племена, враждующие с соседями за лучшие пастбища, либо к «золотой середине» – до фиксации системы нескольких равноправных крупных геополитических субъектов, использующих технологическую глобализацию и фильтрующих духовно-культурную глобализацию через призму своей национально-культурной и духовной самобытности. 

Первый путь – это путь тотальной политической глобализации до уровня «монополярного мира», имеющего один центр управления. Для его легитимизации нужна глобализация духовная, т.е. унификация всех самобытных национальных культур, полное исчезновение этносов-народов как субъектов международной жизни, замена всех религий единой «общегражданской» религией. Иначе говоря, для проведения в жизнь глобализации политической нужен полный слом национального и традиционалистского сознания.

«Общечеловеческая гражданская религия» – это квазирелигия, имеющая абстрактное представление о Божестве, фактически ставящая на место веры в Бога веру в «Новый мировой порядок» и позволяющая иметь различные местные этнические ритуалы и обычаи, но исключающая возможность какого-либо воздействия этих вер на общественное мнение и сознание. Тем самым, все религии должны быть лишены своих внутренних канонов, маргинализированы и превращены в «частное дело» на уровне постепено отмирающих житейских ритуалов.

Высшим догматом и обязательным «каноном» ныне существующих религий должно стать материалистическое признание этой земной жизни человека высшей ценностью бытия. А из этого вытекает и признание западного либерализма (культа свобод без любых ограничений, кроме прав других на такой же культ) и гедонизма (культа удовольствий без ограничений). Некоторые религии на Западе уже полностью вписались в эту модель: у одних служение Бога подменяется танцами под гитару на фоне флага США, в других странах восторжествовало церковное венчание гомосексуальных пар, а в некоторых, скандинавских, дело дошло до создания официально зарегистрированных клубов священников-атеистов.    

«Новый мировой порядок» — это сочетание доведенной до абсурда свободы и тотального контроля. Мир глобализации предоставляет людям свободу передвижения, выбор работы, свободу предпринимательства, свободу совести, религии, убеждений, слова, выбор собственного стиля жизни. Жак Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказал, что общество будущего — это общество намадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.

Очевидно, что всемирный порядок для намадов-космополитов может быть обеспечен только управлением из единого центра власти. Но насколько такой центр может гарантировать, что он сам будет уважать хотя бы оставшиеся, частные права человека? В чем гарантия, что люди, руководящие миром из этого одного центра, не окажутся в моральном плане еще хуже тех диктаторов, с которыми они как будто боролись, но только теперь новым диктаторам должны будут подчиниться все народы? Каковы вообще критерии и каковы механизмы попадания людей в такой центр?

Мы видим, что система однополярного мира этого не гарантирует этого уже сегодня, она не обеспечивает ни достаточной предсказуемости, ни безопасности, ни стабильности, в ней еще больше возрастают угрозы и риски. Более того, формируются принципиально новые и долгосрочные кризисные тенденции, происходит усиление неопределенности в отношении будущего человечества, уменьшается управляемость международной системы, что в совокупности  ведет к глобальному системному кризису. Три решения, которые предприняли США в обход ООН: бомбардировка Югославии, война в Ираке и суверенизация Косово – привели лишь к еще большей нестабильности, трагедиям и рискам.

Второй путь можно не рассматривать подробно – ХХ век показал нам его во всей «красоте»: две мировые войны и затем китайская культурная революция с ее наиболее смелым экспериментом в Кампучии. Собственно идеология глобализации во многом и состоялась как антипод национализму и как предостережение против повтора вхождения очередных «скинхедов» во власть.

Третий путь – остановить процесс глобализации на уровне «многополярного мира», на уровне нескольких крупных центров принятия политических решений, подкрепленных наличием в каждом из них мощного экономического ресурса и оружия массового поражения как фактора сдерживания. Само по себе наличие нескольких таких центров, которые могут либо вместе существовать, либо вместе погибнуть, будет вызывать необходимость согласования решений между ними, т.е. сохранит действие международного права и будет защищать от возможной диктатуры одного из центров, что позволит сохранить всё богатство национальных культур и разность религий, являющихся системообразующими началами множества автономных полузакрытых самобытных сообществ.  

Этот вариант по сути является единственной разумной и реальной альтернативой, учитывающей объективный и неотвратимый процесс глобализации экономической и технологической, но не позволяющей ей стать глобализацией политической и тем более духовной. Его сегодня называют «идеей многополярного мира», хотя точнее было бы сказать: модель многовекторного развития.

Поскольку глобализация на самом деле ухудшила положение довольно значительного числа развивающихся стран, то в конце 90-х годов в них возникли антиглобалистские движения. Впоследствии к ним начали присоединяться и граждане развитых стран. В этом движении произошла консолидация самых разнородных сил — предпринимателей развитых стран, связанных с внутренним рынком, профсоюзов, социалистов, анархистов, зеленых, левых социал-демократов и др. Добиться прекращения глобализации эти силы не смогут, так как в ее основе лежит международное разделение труда, которое необратимо. Однако их давление может изменить ее формы и методы с тем, чтобы приспособить ее к интересам производителей, обслуживающих внутренний рынок, и менее развитых стран.

Нужен флаг, высокая идея, которая повлечет за собой наиболее активных антиглобалистов. Марксизм с его красным флагом и по сути такими глобалистскими претензиями рухнул. И вот недавно одним из таких флагов был выброшен черный флаг джихада. Это не было случайностью – исламский мир, достаточно разнородный, основывается на своей отнюдь не утопической, а бывшей реальность на протяжении столетий, суверенной системной модели, включающей в себя и экономические приоритеты, и политическую логику, и национально-культурную свободу, и мощный религиозный фундамент монотеизма. Кроме того, значительная часть мусульман живет в странах третьего мира, в развивающихся странах, которые как раз более всего страдают от глобализации экономической и политической. И активность этих мусульман стала придавать антиглобализму новый имидж.

Парадоксом в этой ситуации стало то, что наиболее радикальные, реформаторские круги в самом исламе также являются носителями мондиалистской, глобалистской идеологии, стая целью создание вооруженным путем всемирного халифата. И эти круги ведут непримиримую борьбу и с Западом в целом, и с идеей глобализма как противоречащей идее халифата почти по всем компонентам, кроме всемирной охватности. Поэтому умма в целом оказалась главным оппонентом глобализации, но по совершенно разным мотивам, и внутри нее налицо две противоположные позиции, представители которых друг с другом не могут договориться.

Уход с мировой арены Советского Союза – одного из двух глобальных игроков ХХ века – разрушил сложившуюся двуполярную систему международных отношений, препятствовавшую глобализации. Мир оказался перед выбором: либо оставшийся игрок – США – станут единственным лидером, диктующим свои правила игры, и мир станет однополярным, либо в мире образуются несколько крупных центров силы, так что решения будут приниматься их консенсусом, и это будет многополярный мир. Единственной силой в мире, обладающей политической волей, экономическим ресурсом, теологическим учением, политической идеологией, значительным человеческим потенциалом, способным быть в полноценной оппозиции планам глобализации, является мир ислама.

Поэтому после крушения СССР и началось искусственное политтехнологическое конструирование «образа врага», основными характеристиками которого конструкторы глобализма обозначили следующие: «радикальный (т.е., по их мнению, любой не маргинальный) ислам», «исламский экстремизм», «исламофашизм». Тогда же в масс-медиа и была запущена идея «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона. В чем смысл этой информационно-пропагандистской акции? Почему многие приняли ее за «чистую монету», т.е. за чуть ли не научный прогноз ситуации?

На самом деле термин «ислам» вброшен в качестве «образа врага» на смену «коммунистической угрозе», которая до этого объединяла и сплачивала западный мир. Ничто не объединяет так быстро и успешно, как «образ врага». И для этого образа нужен был образ мусульманина-халифатиста, джихадиста, т.е. антипода «силам демократии и глобализма», по сути такого же глобалиста. Если бы таковых совсем не было, их бы придумали. Но они в некотором количестве были, выращенные сначала британской разведкой («ваххабисты»), а затем ЦРУ США с помощью пакистанской разведки («Аль-Каида», «Талибан»). Если бы не участие Запада, эти секты были давно и беспощадно раздавлены самими мусульманскими правителями, но они нужны были для Большой игры глобализма против остального мира, и потому их лелеяли, помогали им входить в образ «чистых мусульман», «муджахидов».

Сэмюэль Хантингтон – специалист-практик, в частности, во время войны США во Вьетнаме он был разработчиком антипартизанской тактики. Тот факт, что специалист именно такого рода вдруг выпустил как бы теоретический труд, говорит о многом. – Налицо «интеллектуальный вброс» провокационной идеи, призванной отвлечь внимание мировой общественности от сути происходящего и предложить ей взамен некий отвлекающий суррогат. Якобы христианская цивилизация противостоит мусульманской, и будущее будет обусловлено этим противостоянием. Тем более, что этот провокационный ход решал вторую технологическую задачу – попытку привлечения и консолидации лидеров христианской религии против ислама якобы для сохранения собственных позиций.

Еще одной, экономической, причиной, по которой на смену серпу и молоту в «образе врага» пришла зеленая повязка «шахида», является еще и то, что на территории ряда исламских стран находятся ключевые энергоресурсы, от обладания которыми зависит лидерство в мировой политике, т.е. успех экономической составляющей глобализации.

Эра дешевых невозобновляемых природных ресурсов на нашей планете завершилась. Именно на основе дешевой нефти развивалась нынешняя глобальная система хозяйствования. Наступает «период дорогой и сверхдорогой нефти», цена на которую в условиях грядущего глобального системного кризиса будет все больше и больше определяться политическими факторами. Поэтому новый раунд борьбы за контроль над мировыми энергоресурсами уже начался, и эта ожесточенная борьба будет только обостряться, в том числе и с использованием военной силы.

Таким образом, в силу того, что умма – единственная живая и реальная оппозиция, на смену «красной угрозе» пришла «зеленая угроза», необходимость противостояния которой может оправдать в глазах мировой общественности любые неправовые действия против суверенных мусульманских стран – обладателей стратегического сырья, даже если у них не было и нет никаких террористов, как это случилось в Ираке, где не было ни одного террориста, кроме американского ставленника Саддама Хусейна.

Комфортно живущие на Западе маргинальные секты, часто связанные со спецслужбами, и никому не известные «богословы» продолжают «поджигать новые рейхстаги» - вбрасывают от имени более чем миллиарда мусульман в масс-медиа идеи о планах по насильственному созданию «всемирного халифата». Россию, союз которой с исламским миром способен разом похоронить все планы глобалистов-«однополярников», пытаются выставить врагом ислама, поссорить с исламским миром, превратить в «буферную зону» столкновения геополитических интересов.

 

2. От логики осажденной крепости – к мирному сосуществованию и умеренности (аль-васатые)

Однако у мусульман есть свой ответ глобализаторам на основе исламского наследия без кощунственных псевдо-реформ, искажающих основы религии. Сунна благородного Пророка Мухаммада (с.а.в.) открывает нам удивительную парадигму не только устройства внутренней жизни мусульманской общины, но и проект справедливого многополярного, многовекторного мира на все времена. Когда пророк стал впервые главой государства в Медине, он вообще не пытался подчинить себе немусульман Медины. Они не признавали его ни как посланника Бога, ни как своего правителя. Поэтому взаимоотношения с ними и управление городом с учетом их интересов возможны были исключительно посредством договора. И такой трехсторонний договор был подписан мухаджирами (мусульманами из Мекки), ансарами (мусульманами Медины) и иудеями. Сейчас кому-то это может показаться и вовсе парадоксальным, но это непреложный факт из сунны Пророка: иудеи были его конституционными партнерами в становлении первого исламского государства!

Мединское соглашение, договор, вполне может рассматриваться и как конституция. – Ведь любой закон, начиная с основного, конституционного, всегда и везде есть продукт общественного договора, фиксирующего определенный баланс интересов различных общественных сил. Качество этого договора определяется общественной моралью и культурой тех, кто в него вступил. Мединская конституция базировалась на откровении Единобожия, но она не навязывала его тем, кто его не понял и не принял.  

Мухаммад (с.а.в.), если бы только пожелал, смог бы просто рассказать нам то, что ему открыл Аллах, но это автоматически стало бы обязательной нормой и для людей других религий. Тогда получилось бы, что Пророк управляет всеми гражданами, опираясь исключительно на свой священный статус, не учитывая интересы граждан Медины – немусульман. Поэтому Пророк – в противоположность авторитарным склонностям многих из тех, кто заявляет, что подражает ему сегодня – искал общего согласия через Договор с иноверцами, жителями Медины.

Таким образом, первое мусульманское государство, образованное в Медине, основывалось на общественном договоре, и лидер этого государства правил с согласия всех горожан, письменно зафиксированного в документе. В соответствии с этим документом, мусульмане и немусульмане являлись равноправными жителями и гражданами этого государства. Сообщества же, не исповедующее Ислам, имели право на религиозную автономию.

Тем самым, конституция Медины означала создание многоконфессионального государства, перед законами которого все равны. Но оно было не просто многоконфессиональным, оно было многовекторным, многополярным, потому что общины иноверцев сохраняли в нем свою духовно-культурную самобытность и политическую автономию, у них действовал свой суд по законам их религии. По сути – этот небольшой город стал прообразом всего земного шара, предложив парадигму политического мироустройства. Политический глобализм той эпохи касался только действительно общих вопросов: армии, защищающей государство, некоторых налогов, защиты общих для всех прав человека, общих правил торговли и т.п., т.е. простирался до границ суверенитета общин, внутри которых действует их обособленное религиозное право. Спорные дела, затрагивающие интересы разных общин, выносятся на общегосударственный суд с участием заинтересованных общин.

  Эта Конституция дала мусульманам право и в настоящее время мы в подражание Мухаммаду (с.а.в.) вступать в самые различные общественные и политические договора и в различные государственные образования, сочетая обязательные для себя вечные законы Творца с интересами и традиициями соседей и союзников, т.е. находить консенсус с немусульманами в современных реалиях.

В последнее время все чаще в мусульманских масс-медиа озвучивается идея необходимости следования «срединным путем» («васатыйа» в переводе с арабского – «середина», «умеренность») в Исламе. В ряде стран мира открыты центры по изучению «васатыйи», проводятся международные конференции, издается литература.

Представители радикального салафизма встретили новую идею неодобрительно, постарались усмотреть здесь очередную провокацию Запада по «либерализации Ислама». Однако на этот раз все оказалось намного серьезнее – инициатива принадлежит самим мусульманам и опирается на мусульманские богословие и традиции.

Целью инициативы является не изменение того, что в Исламе дано Аллахом как незыблемое, а реформирование «человеческого фактора» – критическое осмысление некоторых исторически сложившихся стереотипов об учении Ислама у самих мусульман, извлечение более глубинных пластов смысла Корана и приложение их к современному контексту жизни, более полное раскрытие идейного богатства и гуманистического потенциала, внутренне присущего Исламу.

Стереотипы возникали тогда, когда форсмажорные обстоятельства, например, война, длились непрерывно и слишком долго, и потому Коран толковался лишь применительно к условиям военного времени, к обстоятельствам отражения внешней агрессии, угрожавшей мусульманам тотальным геноцидом. Однако когда война заканчивалась, мусульмане переходили от логики осажденной крепости к логике мирного обустройства жизни на основе договоров, блестящим примером чего является «Мединская конституция» Пророка (мир с ним и благословение Аллаха). В итоге в Исламе гармонично сосуществуют и законы «военного времени», и законы «мирного сосуществования». 

Но в XIX – XX веках мусульмане многих стран столкнулись с оккупацией их родины странами Запада, при этом уровень мусульманского образования упал до крайне низкой черты, а единство мусульман было подорвано. И вот когда национально-освободительные движения мусульман в целях идеологической обоснования своей борьбы с колонизаторами стали воссоздавать именно «военные» интепретации Корана и Сунны – иногда адекватно обстановке, иногда нет, тогда это идеологическое обоснование было принято в необразованных кругах за единственно возможное. А в ряде регионов эти неадекватные обстоятельствам толкования стали нормой.

Таким образом, это неадекватное обстоятельствам перенесение толкований Корана применительно к справедливой войне на ситуации, когда возможен и мирный договор, и стабильное мирное сосуществование, стало основой для идеологии и практики различных политических экстремистов – и не только из числа мусульман. С помощью  масс-медиа фактически на всё учение Ислама была брошена тень радикализма, жестокости, нетерпимости.     

Между тем в Коране сказано: «Мы сделали вас общиной, придерживающейся середины («васатыйа»), чтобы вы свидетельствовали обо всем человечестве, а Посланник свидетельствовал о вас самих» (Коран, 2: 143).

Поэтому и возникло движение среди образованных мусульман, направленное на преодоление ненормальной ситуации и на возвращение к «традиционному Исламу», т.е. к адекватности приложения толкований Корана к текущим обстоятельствам.

Инициатором этого движения стал Кувейт при поддержке правящего монарха, а персонально «сердцем и душой» проекта стал Первый заместитель министра по делам вакфов и религиозных отношений Кувейта доктор Адель аль Фалях. При идейной поддержке шейха Юсефа аль-Карадави они создали в Кувейте Межлународный центр Аль-Васатыйи.

Очень важно, что понятие «васатыйи», «срединного пути», не является новшеством («бида’а»), оно укоренено в Коране и всегда являло собой обязательную норму для мусульман. Но почему сегодня именно это понятие оказалось в центре внимания мусульманского сообщества? Какие причины подвигли мусульманских богословов сделать дополнительный акцент на нем, выделить его, так сказать, жирным шрифтом? Почему именно его противопоставили идеологии крайностей и экстремизма?

Для ответа на этот вопрос сначала необходимо обратиться к историческому контексту бытия Ислама и мусульман, выявить те цели и задачи, которые решал Пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха) как лидер Уммы, а затем провести аналогии с днем сегодняшним и установить, какие средства наиболее адекватны сегодня для достижения тех же целей и задач, которые ставились Пророком.     

Что изменилось сегодня по сравнению со временами Пророка (с.а.в.)? В средневековье революция в каком-нибудь племени, королевстве, княжестве или война соседних племен между собою не затрагивала людей, живших в ста километров от этого места, а в гористой местности о таких событиях даже в ближайших странах или селах могли узнать через полгода от случайных странников. Когда шла война, чтобы преодолеть эти сто километров, требовалось минимум три дня, за которые другая сторона могла подготовиться к обороне. Однако сегодня, во времена высоких технологий, расстояния предельно сократились, обособленности племен и народов друг от друга больше нет. Вести региональную войну с тысячами жертв, как и нажить миллиардное состояние, можно, не вставая с кресла, имея в руках лишь ноутбук, подключенный к всемирный сети.

Современные информационные технологии по силе своего воздействия уже не уступают атомной бомбе, а доступ к ним имеют сегодня практически все желающие. Отсюда контекст, в котором Пророк (с.а.в.) заключил в Медине договора с иноверцами, сегодня качественно изменился, и для того, чтобы достигать тех целей, которые ставил Пророк, и обеспечить Умме устойчивое и безопасное состояние, требуются несколько иные по технологии шаги, нежели в 7 веке н.э. Тогда мелкий вооруженный конфликт мог разрешиться мечом, сегодня самый маленький конфликт может привести к гибели целого народа и к угрозе всему человечеству (взять хотя бы захват двух израильских солдат около границы с Ливаном).

Отсюда роль эффективного договора с целью недопущения военного противостояния многократно увеличивается. При этом такие договора охватывают не только политические вопросы, но и экономику, и культуру, и межрелигиозные отношения, поскольку дисбаланс в них может привести и к внутриполитическому, и межгосударственному конфликту (достаточно вспомнить историю с карикатурами на Пророка, с.а.в., или речь Папы Римского в Регенсбурге).

Также и для исламского призыва в Средневековье требовались месяцы и годы опасных странствий в чужие страны, а сегодня можно заполнить информационное пространство исламским дауатом на языке любой страны, любого народа, находясь за тысячи километров от него.

Если нет ни политической, ни информационной, ни культурной, ни религиозной обособленности, значит есть постоянное соприкосновение с иноверцами и иноплеменниками и значит – нужно искать общие точки соприкосновения и договариваться. Если оба противника находятся в стеклянном доме, нельзя бросать друг в друга камни – под обрушившимся стеклом погибнут оба, и первый бросивший камень может стать и убийцей, и самоубийцей.

Нынешний мир с его информационными и военными технологиями – это стеклянный дом, устойчивость которого зависит исключительно от благоразумности живущих в нем людей разных вер и национальностей. Мусульмане в силу величия своей миссии от Аллаха просто обязаны показывать пример благоразумия всем остальным.

Стереотипы о «воинственности» ислама, в том числе и у самих мусульман, возникали тогда, когда форсмажорные обстоятельства, например, война, длились непрерывно и слишком долго, и потому Коран толковался лишь применительно к условиям военного времени, к обстоятельствам отражения внешней агрессии, угрожавшей мусульманам тотальным геноцидом. Однако когда война заканчивалась, мусульмане переходили от логики осажденной крепости к логике мирного обустройства жизни на основе договоров, блестящим примером чего является «Мединская конституция» Пророка. В итоге в исламе гармонично присутствуют и законы «военного времени», и законы «мирного сосуществования». 

Но в XIX – XX веках мусульмане многих стран столкнулись с оккупацией их родины странами Запада, при этом уровень мусульманского образования упал до крайне низкой черты, а единство мусульман было подорвано. И вот когда национально-освободительные движения мусульман в целях идеологической обоснования своей борьбы с колонизаторами стали воссоздавать именно «военные» интепретации Корана и Сунны, тогда это идеологическое обоснование было принято в необразованных кругах в ряде регионов за единственно возможное.

Неадекватное обстоятельствам перенесение толкований Корана применительно к условиям войны на ситуации, когда действует или возможен мирный договор, на стабильное мирное сосуществование, стало идейной и теоретической основой для впадения в чрезмерность в религии, ведущую в различные крайности поведения вплоть до экстремизма и терроризма.

Важным примером такого ошибочного перенесения логики поведения в военных ситуациях на ситуации мирного времени стала концепция деления мира. В ранних книгах фикха часто встречается деление правоведами земли на «дар-уль-харб» и «дар-уль-салям», а также положения о том, что именно война защищает мусульман от немусульман, в силу чего она представляется необходимой. Соответствуют ли эти положения современному времени или они являются только результатом иджтихада своего конкретного времени и места? 

Подобное черно-белое разделение не базируется ни на Коране, ни на Сунне, и потому не является фундаментальным в исламе, относясь к истории и к конкретным ситуациям. Отношения мусульман с немусульманами не строятся и никогда не строились только лишь на войне. Война в исламе была предписана только для отражения агрессии. Если исповедание Ислама свободно, то для военного джихада нет оснований.

Председатель Европейского Совета по фетвам, один из самых авторитетных современных мусульманских ученых, шейх Юсуф аль-Карадави вынес по этому поводу фетву, в которой, в частности, говорится: «Правоведы шариата допускают изменение фетвы в зависимости от изменений времени, места, традиций, условий, ссылаясь при этом на путь сподвижников и практику праведных халифов, которой мы, согласно повелению Пророка (с.а.в.), должны руководствоваться и не отступать от нее ни на йоту... Более того, на это указывает и благородный Коран, и Сунна Пророка.

В наше время это обязывает нас пересмотреть суждения, мнения и точки зрения предшествующих веков. Возможно, что они соответствовали своему времени и своим условиям. Но сегодня они не отвечают настоящему времени с его гигантскими переменами, которые не приходили и на ум нашим предшественникам. Сегодня подобные мнения приносят вред исламу и мусульманам, искажают истинное лицо исламского призыва.

Сюда относятся: деление мира на “дар-уль-харб” и “дар-уc-салям”», признание войны как основы отношений мусульман с немусульманами, признание наступательного джихада коллективной обязанностью уммы (“фард кифайя”) и т.п. В действительности эти мнения не соответствуют нашему времени. Однозначные положения Корана и Сунны их не подтверждают. Более того,  они опровергают их.

Ислам ратует за взаимное знакомство всего человечества: “Мы создали вас народами и племенами, чтобы вы познавали друг  друга” (Коран, 49:13).

Ислам расценивает прекращение войны как милость, благо. Так Коран дает оценку окончанию битвы Хандак: «Аллах заставил неверных повернуть назад вместе с их злобой, и не добились они успеха. И избавил Аллах верующих от сражения» (33:25). 

Ислам расценивает Худейбийское перемирие как победу, которой он одарил Своего посланника, и ниспосылает по поводу этого суру “Победа”: “Воистину, даровали Мы тебе победу явную” (48:1). 

В этой же суре Всевышний напоминает пророку и верующим о том, что Он не дал столкнуться в битве мусульманам и многобожникам:

“Он – Тот, Который удержал руки их от вас и ваши руки – от них в долине Мекки, после того как дал вам победу над ними. Аллах видит то, что вы делаете!» (48:24)...

В древние века правители препятствовали распространению ислама среди своих народов. Поэтому Пророк отправил к ним послания, в которых он призывал их к исламу. ...правители либо убивали исламских проповедников, либо начинали вести войну против мусульман, либо подготавливали большие силы, чтобы уничтожить мусульман в их же собственных домах. Тогда, в условиях войн, и родилось столь жесткое разделение. 

Что касается сегодняшнего дня, то уже не существуют преград для исповедания ислама. Мусульмане имеют возможность через теле и радиотрансляции они могут вещать на весь мир на разных языках, и разговаривать с каждым народом на его родном языке, разъясняя ему учение ислама. Однако в реальности мусульмане здесь проявляют полную халатность, и несут ответственность пред Аллахом за незнание ислама народами Земли» [1].

Глобализация стала самым зримым и во многом уже не только количественным, но и качественным изменений того контекста, в котором живет мусульманская умма. Если внимательно рассмотреть произошедшие изменения, то придется называть вещи по-новому своему именами, потому что изменилась сущность этих вещей.

По сути произошло окончание эпохи деления на территорию ислама и территорию войны. – Вся геополитическая территория земли стала «территорией призыва» и «территорией договора». «Территория ислама» сегодня находится в душах людей, что на самом деле и является исполнением слов Аллаха: «Положение вокруг вас не изменится, пока вы не измените свой нафс» («я») (Коран, 13:11), а также в их добровольных сообществах, утративших в мегаполисах значение территориальной сельской общины. В мегаполисах люди собираются по интересам, по уровню образования и культуры, по житейским предпочтениям – в первую очередь с теми, кого уважают и с кем интересно.

За пределами этих добровольных сообществ и за стенами жилищ мусульман живут их соседи – не мусульмане со своими интересами и предпочтениями. И необходимо договариваться с ними, как не мешать друг другу, а еще лучше – как взаимодействовать в общественных делах.

Аллах создал человечество намеренно разнообразным, разделенным на множество общин, придерживающихся разных традиций, включая и религиозные традиции.

«О люди! Воистину, создали Мы вас мужчинами и женщинами и сделали народами и племенами, чтобы вы познавали друг друга. Ведь самый благочестивый из вас перед Аллахом тот, кто наиболее богобоязненный» (Коран, 49:13).  

«Если бы захотел Господь твой, то Он создал бы людей общиной, одну и ту же веру исповедующей. Но они остаются различными, за исключением тех, кому Господь твой явил Свою милость» (Коран, 11:118-119).  

Более того, даже Пророку не дано право понуждать кого-либо к принятию веры:

«И если бы пожелал твой Господь, тогда уверовали все до одного, кто есть на Земле. Так, неужели ты станешь принуждать людей к тому, чтобы они стали верующими?» (Коран, 10: 99).

Сегодня очень трудно найти территорию, где был бы вообще невозможен исламский дауат и где можно были бы все основания считать ее территорией «дар-уль-харб». Но даже и в таких местах чаще всего достижимо состояние «территории перемирия» («дар-ас-сульх»).

«Может ли быть у многобожников договор с Аллахом и Его Посланником, не считая тех, с которыми вы заключили договор у Заповедной мечети? Пока они верны вам, вы также будьте верны им. Воистину, Аллах любит богобоязненных» (Коран, 9: 7).

Там, где антимусульманские силы не навязывают мусульманам военных действий, связанных с подавлением религии или геноцидом, там мусульмане обязаны искать возможности договориться:

«Если они склоняются к миру, ты тоже склоняйся к миру и уповай на Аллаха. Воистину, Он – Слышащий, Знающий» (Коран, 8: 61).

Тем самым, сегодня более, чем когда-либо, актуальна идеология мирного сосуществования с другими странами, народами, культурами, религиями, пример чего показал нам Пророк (с.а.в.), заключивший договора с иноверцами, включая многобожников. Сегодня эти договора сегодня имеют иную форму – поскольку мусульманские общины разбросаны по всему миру и большей частью живут среди иноверцев, то формой договора для них с местной властью является признание ими – гражданами данной страны – местного законодательства, регулирующего взаимоотношения разных людей с различными воззрениями на религию.

Данный подход целиком и полностью базируется на кораническом принципе:

«Если же люди уверовали, но не совершили переселения, то вы не обязаны защищать их, пока они не совершат переселения. Если они попросят вас о помощи в делах религии, то вы должны помочь, если только эта помощь не направлена против народа, с которым вы заключили договор. Аллах видит то, что вы совершаете» (Коран, 8: 72).

Согласно этой норме Корана, ни один мусульманин из арабских стран, имеющих договор с Россией о дипломатических отношениях, был не вправе был оказывать поддержку северокавказским сепаратистам! А почему ее забывают и не пропагандируют?

В международном плане формой договора является признание мусульманскими странами немусульманских стран с их суверенными законами через посредство международного права, участие в ООН и иных международных организациях и через установление двусторонних дипломатических отношений.

Таким образом, жизнеспособность уммы зависит, в первую очередь от того, насколько успешно она сумеет отвергнуть навязываемой ей извне и подхваченный определенной частью невежественных людей с уязвленным самолюбием, желающим «свести счеты с Западом», утопический образ насильственного всемирного халифата и выдвинуть вместо него модель многополярного мира, многовекторной цивилизации, в котором сами мусульмане могут занять свои ниши, ни в чем не противореча шариату, но признавая наличие других сообществ и соревнуясь с ними в делах прогресса и в благочестии.

Сегодня исламский мир сильно отстает от Запада по части овладения современными технологиями. Между тем цифровое телевидение с множеством каналов по выбору и высокоскоростной интернет дают возможность догнать уходящий поезд, поскольку люди будут посещать те сайты и видео- и телепрограммы, которые им интересны, и если исламский мир раскроет неисчерпаемые богатства своего интеллекта для всего мира через недорогие, но содержательные, уникальные и сенсационные своим смыслом, а не шоу-эффектами, передачи, то тогда есть шанс выиграть информационную конкуренцию, т.е. привлечь аудиторию к исламскому призыву. 

Таким образом, ключевой вопрос развития мирового исламского сообщества, уммы заключается в том, сумеет ли оно победить соблазн собственного глобализма как ответа на глобализм западный, чтобы пойти – вместе с союзниками, начиная с России, к устойчивой модели многовекторной цивилизации и многополярного мира, используя достижения современных технологий? Альтернатива этому – поддасться соблазну насаждать насильно свои убеждения тем, кому Аллах дал свободу, и погибнуть за противодействие воле Аллаха.