М. Л. Гаспаров О новом переводе «Ада» Данте, выполненном В. Г. Маранцманом
Гаспаров М. Л. О новом переводе «Ада» Данте, выполненном В. Г. Маранцманом // Данте Алигьери. Божественная комедия: Ад. Чистилище. Рай / Данте Алигьери; [пер. с итал. В. Маранцмана]. СПб., 2006. С. 58
М. Л. Гаспаров
О новом переводе «Ада» Данте, выполненном В. Г. Маранцманом
В каждой развитой культуре классические памятники прошлой литературы должны существовать не в одном, а в нескольких переводах. Каждый перевод, сколь бы он ни был превосходен, проецирует многомерную сложность подлинника на плоскость, делает оригинал упрощенным и представляет его односторонне. Сопоставляя два или несколько переводов, читатель может получить как бы стереоскопическое изображение оригинала, увидеть его с разных сторон. Старый перевод может остаться памятником переводящей литературы, шедевром ее, но этим он не может закрыть дорогу новым переводам, которые хотят увидеть новое в классическом памятнике. Было замечено, что поэма «Атта Тролль» Гейне переводилась заново каждым литературным поколением. Переводы Жуковского из Шиллера давно стали классикой русской литературы, но никто уже не составляет себе представления о Шиллере только по ним. Шиллер писал много, Жуковский переводил из него лишь немногое, и другие переводы смежных вещей корректируют впечатление от переводов Жуковского. Когда же писатель остается в истории литературы как автор единственного (или единственного из ряда вон выходящего) произведения, положение осложняется. «Гамлету» повезло: он существует в двух принципиально разных, но одинаково совершенных, каждый в своем роде, переводах Лозинского и Пастернака, и, читая их параллельно, мы можем максимально приблизиться к подлиннику. Сонетам Шекспира не повезло:
бесконкурентный перевод Маршака так сросся с подлинником в нашем сознании, что нужно прочесть их
Но необходимости нового поэтического перевода это не отменяет, и работа В. Г. Маранцмана претендует на то,
чтобы быть таким переводом, кажется мне, с полным правом.
Я не могу сказать, что меня лично удовлетворяет в новом переводе совершенно все. Здесь есть неточные рифмы явление для Данте нехарактерное (впрочем, у Илюшина их еще больше, но Илюшин сознательно подтягивает Данте к нашему модерну, а Маранцман все время помнит об исторической дистанции). Разговор о точности особый. Было бы, конечно, неразумно предлагать читателю, под каким бы то ни было предлогом, новый перевод, менее точный, чем существующий старый перевод Лозинского. Поэтому я позволил себе обратить на эту сторону особое внимание и проверить точность обоих переводов (М. Лозинского и В. Маранцмана) с помощью объективного метода пословного подсчета точности и вольности. До сих пор этот метод четко отрабатывался на переводах с подстрочника и лишь приблизительно на переводах с оригинала (главным образом на английском и древнегреческом материале). Подробно он излагается в одной из моих статей в «Брюсовских чтениях» и в статье В. Настопкене в вильнюсском журнале «Литература». Главными здесь являются два показателя коэффициент точности (процент слов подлинника, сохраненных в переводе, от общего числа слов подлинника) и коэффициент вольности (процент слов перевода, не находящих прямого соответствия в подлиннике, от числа слов перевода). В большинстве исследованных текстов (переводы Анненского и Зелинского из Софокла и Еврипида, переводы Пушкина из Шенье и Мериме, переводы Брюсова и его учеников из армянских поэтов, переводы Парина из Сидни) коэффициент точности колеблется между 50 и 55 %: из подлинника сохраняется около половины слов, остальные заменяются или утрачиваются. В переводе Лозинского из Данте коэффициент точности составляет 74 °/о, вольности 31 % для песни I «Ада», соответственно 73 % точности и 27 % вольности Для песни XXX «Ада»: три четверти слов оригинала сохранены, одна четверть добавлена ради ритма, рифмы
и т. п. (такие добавления чаще оказываются в третьей строке терцины). Аналогичные показатели для перевода Маранцмана: для песни I «Ада» 77 и 31 %; для песни XXX 79 и 28 %. Другими словами, можно с уверенностью сказать, что новый перевод ровно настолько же точен, как старый: читатель не вправе пенять, что ради простого разнообразия или обновления во имя обновления ему предлагают нечто худшее, чем было. 7779 % очень высокий процент точности; это уже внушает уважение к переводческому дарованию В. Г. Маранцмана и позволяет настаивать на том, чтобы он был опубликован.
Русский читатель обладает, например, несколькими постоянно переиздаваемыми переводами «Витязя в тигровой шкуре», и он может выбирать из них тот, который наиболее отвечает его эстетическим представлениям. Это и есть нормальная ситуация в переводной литературе, к сожалению, пока довольно редкая у нас. Посему если будет издан «Ад» в переводе В. Г. Маранцмана и переводчик сможет продолжить работу над следующими кантиками, это будет прекрасно. Новый перевод и старый перевод Лозинского будут взаимно оттенять друг друга, и ни один из них не окажется лишним.
М. Л. Гаспаров, доктор филологических наук,