Когда я стал читать Платонова, мне показалось, что обязательны к прочтению решительно все его произведения: кто еще сумел так сказать о нежности и сострадании, так изыскать их там, куда они, казалось бы, совсем не проникают: в песке, паровозных топках, внешне механическом мышлении зараженного утопией человека? Платонов, заступник неграмотного сердца, неловкого движения. «Старик молчал около сына в скромном недоумении своей любви к нему».
Все же, что читать у него в первую очередь? Разумеется, самые крупные вещи — романы «Чевенгур», «Счастливая Москва», повести «Котлован» и «Джан». «Ювенильное море», «Сокровенный человек», «Фро», «Река Потудань», «Песчаная учительница», «На заре туманной юности», «Епифанские шлюзы», «Неодушевленный враг» — по-моему, без этого тоже никак нельзя. И, конечно, «Возвращение», совсем по-другому написанное и устроенное — как классический европейский рассказ, один из самых блестящих в ряду великих европейских рассказов. Стоит прочитать его, чтобы понять, что язык других текстов Платонова — не какая-то трогательная языковая увечность, а предельно тщательное вживание в трогательную увечность мира. Похожие отношения у понятий «наивное искусство» и «примитивизм»: художник-примитивист — это профессиональный художник, умеющий работать в стилистике наивного искусства (но умеющий и по-другому). Говорить в отношении прозы Платонова о наиве и примитивизме будет большим огрублением, она гораздо сложнее и многослойнее, но при этом с прекрасным уважением относится к своему материалу, «простым» людям (в этом смысле анекдотический дворник-Платонов, бегущий за мальчиком с лопатой, невозможен). В философии такое называется феноменологией. Это великое мастерство.
Замечательный ответ!