29 января 2016Общество
322

Как мы перестали бояться и полюбили бомбу

Андрей Лошак об атомной бомбе как новой национальной идее

текст: Андрей Лошак
Detailed_picture© Сергей Новиков

Сегодня, 29 января, — День всемирной мобилизации против угрозы ядерной войны.

12 лет назад я был в КНДР, снимал там подпольно сюжет для программы «Намедни». Меня поразило тогда, что все улицы Пхеньяна были заставлены биллбордами, где вместо привычной рекламы висели военные плакаты, на которых огромные бесстрашные северокорейцы на разные лады разделывали маленьких трусливых американцев. Это было смешно и удивительно — местная пропаганда столько внимания уделяет США, при том что большинство американцев едва ли догадывается о существовании северных корейцев.

История поворота Кореи к военизированной пропаганде показательна. Дело в том, что великий вождь тов. Ким Ир Сен проповедовал чучхе — «опору на собственные силы», пытаясь с помощью СССР построить изолированную, но эффективную экономику. Когда в начале 90-х стало ясно, что из этого ничего не выйдет, его сын, великий лидер тов. Ким Чен Ир, переориентировал страну по сути на одну отрасль: военную. Эта внутренняя политика яростной борьбы с внешним врагом, которому по большому счету до тебя нет никакого дела, получила название «сонгун» — «армия в первую очередь». Мы тогда очень смеялись над параноидальными заявлениями сопровождавших нас корейских товарищей. Например, в Корее не было интернета, только внутренний интранет. «Почему?» — спрашивали мы. «Чтобы враги из Америки не подрывали суверенитет», — серьезно отвечали нам.

На оборонный комплекс Россия тратит сейчас в 10 раз больше, чем на здравоохранение и образование (примерно 30% бюджета против 3%).

Маленькой и слабой корейской автаркии необходимо, чтобы ее боялись — как внутри, так и снаружи. Больше у нее нет ничего — ни технологий, ни богатства, ни культуры. Единственная новость из Северной Кореи, которая регулярно попадает в топы, — это очередное заявление о том, что там создали ядерную бомбу. Пугать, внушать страх и трепет — это все, что остается, когда за душой ничего больше нет. Недаром на фанатском жаргоне холодное оружие называется «аргументом» — да, когда ножом размахивают перед твоим носом, это действительно выглядит убедительно, но вообще-то использование «аргумента» в качестве аргумента — это, прежде всего, проявление глупости, низости и слабости.

Когда в 2004 году я был в Северной Корее, в России свято верили в углеводороды. «In gaz we trust» — так звучало кредо власти. Помню, как в «Намедни» Парфенов сравнивал речь Путина в Федеральном собрании с выступлением председателя совета директоров топливной компании перед своими акционерами. Никакой другой идеи, кроме извлечения профита из трубы, у президента тогда не было. Крохи, перепадавшие с этого пиршества народу, назывались стабильностью. Люди в это охотно верили. Уйди Путин в 2008-м, он так бы и остался в истории страны удачливым топ-менеджером. Но он не ушел.

За это время цены на энергоносители несколько раз успели сильно упасть, и стало понятно, что газ — эфемерная субстанция, делать из него национальную идею по меньшей мере глупо. В стране появилось глухое недовольство — топ-менеджер оказался не таким уж и эффективным. Многие и вовсе стали называть президента вором и требовать честных выборов, кивая при этом на западную демократию. Разыгранный в ответ патриотический проект сплотил россиян перед кошмарной перспективой превращения в Гейропу, но стать национальной идеей не смог. Оказалось, что никто не в состоянии популярно объяснить, что такое наши «традиции», духовные скрепы и особый путь. По мере дальнейшего продвижения по особому пути (Лесков, впрочем, считал этот путь тупиковым и называл «загоном») стабильности становилось все меньше, а врагов, виноватых в наших бедах, все больше.

Недаром на фанатском жаргоне холодное оружие называется «аргументом».

Неожиданную актуальность приобрел опыт северокорейских товарищей. Воинственный сонгун стал новой идеологией российской власти, а ядерная бомба как самый весомый аргумент — ее символом. 12 лет назад Северная Корея казалась мне нелепым пережитком прошлого, пародией на антиутопию из XX века. Больше иронизировать над Северной Кореей мне не хочется, поскольку в нее стремительно превращается страна, в которой я живу.

Россия теперь напоминает доктора Стрейнджлава. Мы полюбили бомбу, поняв, что все равно ничего круче и сильнее у нас нет. Она и есть наша главная скрепа, самый увесистый аргумент. Очевидно, что с Илоном Маском и Стивом Джобсом, так же как и с нобелевскими лауреатами по науке, у нас еще не скоро получится. А бомба — старая добрая советская атомная бомба — есть и никуда не денется. Раз не хотят уважать (за что, собственно?), пусть хотя бы боятся.

Редкий выпуск новостей обходится теперь без сюжетов о ядерном потенциале России. Все началось, конечно, со знаменитой эскапады Киселева во время аннексии Крыма: «Обама поседел от страха», «превратим США в радиоактивный пепел» и так далее. Думаю, во многом именно за чуткое понимание этого тренда он и был впоследствии осыпан высочайшими милостями. Сам президент ласково сравнивает ядерное оружие с когтями и зубами мишки, из которого враги хотят сделать чучело.

© twitter.com

В 2015 году все тот же ведущий Киселев жалуется на пресс-конференции Путину: «Может, конечно, у меня паранойя, но чувствую, как удушает меня НАТО, смыкается их кольцо, задыхаюсь!» «Да мы сами всех задушим, что вы боитесь», — успокаивает Путин и переходит к любимой теме — силам ядерного сдерживания. Минобороны в прошлом году предложило учредить новый праздник — День ядерного оружия — в честь испытания первой советской атомной бомбы. Карикатурист агентства РИА Новости публикует карикатуру, на которой его постоянный герой — медведь быдловатого вида — в ответ на понижение цен на нефть трясет перед лицом Обамы ракетой. Напротив американского посольства вывешивают плакат «Обама — убийца», а по улицам разъезжают машины с антиамериканскими стикерами. Я был этим летом две недели в США — не видел ни одной наклейки с упоминанием Путина. Американцам на него глубоко наплевать — у них есть дела поважнее и поинтереснее. Эта война происходит исключительно в наших головах — безусловно, как проекция настроений президента. Зацикленность на образе врага выдает чудовищный провинциализм; недаром интернет полон шуток на тему «Никогда еще россияне не жили так плохо, как при президенте Обаме». Ну чем не Северная Корея?

Грустно признать, но Россия теперь — это такой международный гопник с «аргументом» на кармане. До такого культа милитаризма не доходила даже коммунистическая пропаганда, пытавшаяся хотя бы прикинуться голубем мира, сдерживающим натиск ястребов Пентагона. На оборонный комплекс Россия тратит сейчас в 10 раз больше, чем на здравоохранение и образование (примерно 30% бюджета против 3%), при том что расходы на оборону непрерывно растут, а на медицину уже несколько лет сокращаются. Закрываются больницы, не закупаются лекарства, выходят из строя аппараты — об этом пишут чуть ли не каждый день. По сути, без всякой ядерной войны мы все уже расплачиваемся своим здоровьем за любовь президента к бомбе.

Внутренняя политика яростной борьбы с внешним врагом, которому по большому счету до тебя нет никакого дела, получила название «сонгун» — «армия в первую очередь».

Милитаристской паранойей пытаются инфицировать всех, включая детей. Пару недель назад я побывал на новогодней елке, устроенной «Ночными волками». Мне было интересно посмотреть, на что были потрачены 9 миллионов рублей президентского гранта в сфере НКО, который выиграли байкеры. При этом в деньгах было отказано таким действительно авторитетным организациям, как фонд помощи хосписам «Вера» и «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Часовое шоу на морозе поразило чудовищной эклектикой: примерно на 7-й минуте появилась развратно одетая женщина с американским акцентом, которая начала поливать все русское, повторяя: «Все у вас не так и елка неправильная!» Пестрая компания врагов состояла из Султана Эрдогана, нациста с гейскими замашками, хипстера с макбуком и рок-музыканта, в котором угадывался Макаревич. Им противостояли простые русские люди, которых из патриотических соображений поддержал Кощей Бессмертный: «Мы хоть и злодеи, но кровь-то русская у нас!» В результате русские под предводительством Кощея Бессмертного побили, конечно, супостатов. При этом и те, и другие разъезжали на американских мотоциклах в декорациях, один в один повторяющих «Мэд Макс», о чем, впрочем, недвусмысленно сообщала огромная надпись с названием фильма. Я потом спросил у семилетнего сына друзей, который смог досмотреть этот патриотический галлюциноз до середины, замерз и ушел греться в кафе: «Как тебе кажется, о чем это представление?» Мальчик почесал в затылке и сказал неуверенно: «Что-то про войну?»


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320741
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325852