- Дима Сизиков умер! Дима Сизиков умер! Помяните Диму Сизикова! Верный казак умер! Дима Сизиков умер! - ворвался Рафаил с криками в казачью станицу, что располагалась на четвертом этаже старого дома в адмиралтейском районе города Санкт-Петербурга. - Как не доглядели! Верный казак погиб!
Рафаил, как всегда взъерошенный, худой как корзина, в малиновом комбинезоне, поверх которого он носил американский плащ ВВС США, разбудил криками жителей квартиры, то есть, конечно, станицы. Метр шестьдесят дикого, всепоглощающего хаоса носилось по комнатам и настойчиво требовало внимания.
- Успокойся! Что случилось-то? - спросил Рафаила Черный Казак и тут же пожалел, и так понятно - Дима Сизиков умер.
- Дима Сизиков умер! - наконец-то остановился Рафаил, впрочем, глаза его по-прежнему вращались. - Собирайся, пойдем людям сообщим.
- Да, пойдем, только ты тише, спят ведь все. - Черный Казак умел принимать новости спокойно и вообще стремился к спокойствию.
Рафаил нервно собирал вещи в рюкзак. Заглянул в свой уголок, который называл не иначе как Асгард, - наполненный всевозможными ветками, железяками, погремушками, четками, благовониями и ковриком, на котором он, собственно, спал, подвернув под голову плащ. Залез на кухню, взял овсянку и килограмм соли. Порылся в чемодане со старой обувью и вытащил из него пряжку. Зашел в туалет и на какое-то время утих.
Черный Казак размеренными движениями собрал в свою сумку самое необходимое для прогулки по ночному февральскому Питеру, попрощался мысленно с жителями станицы, - когда отправляешься в поход, то лучше попрощаться, поскольку неизвестно, вернешься ли. Тихо разбудил молодого казака Владика и отдал ему склянку с ароматной водой - прощальный подарок. Попрощался с компьютером и другой техникой, необходимой в станице, но обременительной в пути. Надел тяжелые зимние ботинки, накинул сверху шинель, взял в руки посох, который, кстати, принес ему Рафаил прямиком с границы - «пограничный, значит, это посох - держи», и, не дожидаясь Рафаила, вышел на улицу.
Старый дом, в котором располагалась станица, в темноте ночи еще больше походил на замок. Черный Казак был уверен, что это тот самый замок, в который когда-то стремился попасть Франц Кафка, а попав, пройдя через всю тщетность бюрократического абсурда, умер как человек и возродился в виде кота Феликса, вечно ободранного, но счастливого хозяина подвалов и чердака.
Черный Казак присел на детскую сине-желтую скамейку, оперся на посох и стал ждать. Желтые фонари освещали фигуру казака и отбрасывали на кирпичную стену тень. «Черный Казак» - не было именем, это было звание, полученное за его внешний вид: черные, кудрявые волосы на голове и лице. Добрые глаза с сеткой морщинок, когда он улыбался, делали его похожим на волшебника из ближневосточных сказок, а умение находить потерянные вещи и другие неожиданные предметы, исполнять заветные желания и просто дарить подарки привело к тому, что все его стали звать Джин.
Черный Казак по имени Джин наблюдал за тем, как ночная тень рассеивается в свете восходящей Луны и ждал своего боевого товарища Рафаила. Тот не заставил себя долго ждать и с предупреждающим улюлюканьем вывалился из подъезда. Джин со вздохом поднялся, и казаки отправились в путь.
- А куда мы собственно идем? - спросил Джин
- Ты слышал про Дацан? - ответил вопросом Рафаил
- Нет, что это?
- Это буддисткой храм
- И зачем нам туда?
- Будем отпевать Диму Сизикова
- Кто этот Дима?
- Казак
- Никогда о нем не слышал
- Потому что его убили
- Кто?
- А в этом надо еще разобраться… и отомстить… всех порешить
- Ну да, ну да, - мягко согласился Джин, понимая, что вся словесная злость и бравада Рафаила дальше слов никуда не зайдет. Однако сам Джин был сторонником позитивной речи, дабы не накликать какой беды.
- Диму Сизикова убили! - вдруг закричал Рафаил - Помяните Диму Сизикова!
Казаки вышли из переулков к площади Тургенева. Заваленная снегом, с замершими лужами и редкими цветами под памятником, площадь скорее походила на индустриальный пустырь, который они незамедлительно пересекли. Редкие ночные прохожие оборачивали головы на двух казаков, но, привыкшие к питерскому фьюжену глаза, лишь мельком оглядывали путников и тут же возвращались к своим фантазиям. А может, это работало заклинание, наложенное на пограничный посох. Джин замечал, когда он идет с посохом, люди как будто обтекают его взглядом. А ведь когда-то в прошлой жизни, когда он был еще «нормальным» человеком, палка в его руке, наверняка, привела бы к нежелательному интересу.
Джин почувствовал, как тягучие и опасно неприятные мысли заполняют его внимание. Надо выбросить это из головы. Позитивное мышление. «Все с нами будет хорошо. Мы пройдем путь и получим то, что хотим» - мысленно проговорил Джин мантру. Ну, или заклинание. В общем, отогнал мысли. И вовремя, поскольку уже через несколько метров из-за угла на казаков вышла серая компания мужчин в подвыпившем состоянии. Рафаил тут же пошел в атаку.
- Дайте сигаретку, братцы!
- Сейчас…- опешившие прохожие потянулись искать в карманах сигареты
- А вы знаете… - многозначительно замолчал Рафаил и придвинулся поближе к людям, - что Диму Сизикова убили? - сказав это, он тут же завращал глазами и горестно топнул ногой
- Кого? - непонимающе переспросил долговязый парень
- Казака нашего родного, Диму Сизикова, - ответил Рафаил. - Пражна промитра, правь над порой мига! - тут же добавил он, чем явно напугал ночных гуляк. Однако присутствие Джина, тихо стоящего рядом, с понимающей улыбкой на лице, видимо, их успокоило.
- Ну да, да, что-то слышали, - сказал тот, что пониже и протянул сигаретку Рафаилу. – Ну, мы пойдем?
- Помяните Диму Сизикова! - крикнул им Рафаил напоследок и пошел дальше строевым шагом, смачно выпуская дым вперемешку с паром. А Джин последовал за ним.
Мимо церквей, по мостам, переулками и проспектами шли казаки в ночи, пока не остановились перед зданием, на котором зелеными буквами горело «А..мут». Пропущенные буквы лишь очертаниями сообщали о своем присутствии.
- Амут? Что еще за Амут? Нет, братец, так не пойдет! - возмутился Рафаил
- Не пойдет, - подхватил Джин, тем более, он и сам в последнее время все чаще стал замечать как много в культурной столице появилось, а точнее, исчезло букв из светящихся вывесок. Вроде бы незначительная деталь, однако, она создавала ощущение упадка и разрухи, какой-то потери,- что нельзя было допускать. Поэтому казаки-характерники, а они были именно таковыми, если вы еще не поняли, принялись исправлять неприметную обыденному глазу реальность.
- Азимут! - прокричал Рафаил и прыгнул звездочкой в сторону надписи
- Азимуууут! - прогремел Джин и ударил посохом в асфальт
- Азимут! Азимут! Азимут! - закрутился на месте Рафаил, все так же растопырив руки в стороны, на манер морской звезды, особенно это сходство подчеркивал его малиновый комбинезон.
- Азимууут, Азимут… - повторил Джин, а потом тихо-тихо добавил, - азимут.
Вопреки логике буквы не загорелись. Но вокруг стало как-то светлее, уютнее, чище. Почувствовав изменения в пространстве, казаки двинулись дальше.
Черный Казак Джин и урядник Рафаил относились к самоназванному казачьему войску современных Казаков-Характерников. Малочисленное войско стояло на страже миров, все так же самоназначенно и самопровозглашено. И не имело ничего общего с казаками, о которых вы слышали еще в школе, песнях или в мультфильмах. Впрочем, как сказал классик: «Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно?» Так и в случае с казаками- характерниками, приближающимися в этот момент к зимнему дворцу, - «возможно это кому-нибудь нужно?». Быть может, злополучному, простите, усопшему Диме Сизикову?
- Помяните Диму Сизикова! - прокричал Рафаил на всю площадь. И стены эрмитажа отозвались ему эхом: - Нити, нити, нити…
Джин предпочитал молчать и влиять на происходящую действительность посредством здравого мышления, ведь как подумаешь,- так и получишь, запомнил он урок из своей жизни. Казаки пересекли площадь и приблизились к группе людей, то ли туристов, то ли бродяг, - в Питере все выглядят интеллигентно, стоящих у костра.
Вы, наверное, уже догадываетесь, с какой фразы начался диалог? Правильно, с поминания Димы Сизикова, кем бы он ни был и был ли вообще. О чем и спросил нагловатого вида музыкант, явно разочарованный, что ему не дали доиграть балладу на электронной лютне.
- Дима Сизиков - великий герой, погибший в неравной схватке с… - разгорячено начал объяснять Рафаил
- Да нам не интересно, - грубо прервал его человек, скрытый тенью.
- Кхм-кхм, - подал голос Джин и человека словно выкинуло из тени. Оказалось, это был репетитор английского языка, промышляющий на Васильевском острове.
- Я к тому, что смерть ведь всех затронет. Если ты би, то ю маст хэв дай. Ор нот?
- Непорядок, - тут же возмутился Рафаил, чуткий к нарушениям русской речи. Стоит заметить, что чуткость эту он тренировал за счет растений и смесей, которые он готовил по ночам, а потом потреблял в своем Асгарде. После алхимических экспериментов Рафаила жители станицы долго не могли уснуть - зловоние и разложение языковых структур разливались по всему казачьему жилому помещению.
- Да ладно вам, - заискивающе улыбнулась девушка лет шестидесяти в белой шапке. - Он же шутит.
- А вот и не ладно. Я тоже против иноземных оборотов в столь праведном для культурного человека месте, - сказал отставной офицер, сидящий на раскладном стуле.
- Вот! - указал на офицера Рафаил - Верно подметил! Пока наши герои погибают за правое дело, нельзя, чтобы инородные падежи коверкали и безобразили великий и могучий.
- Сор… то есть, простите меня, это же все профессиональная, мать ее, деформация, связанная онли с регулярным блендингом в современной бытовой ситуации, - спутанная речь репетитора лишь раззадорила Рафаила и он готов был растерзать первого, но вмешался Джин.
- А я вас понимаю. Веяния в мире таковы, что все друг с другом смешивается, все друг к другу привыкает.
- Аргх! – зло, по-пиратски прорычал Рафаил
- Можешь спорить, можешь нет, а борьбе тут не место. Тут, скорее, надо найти гармонию в сочетаниях. Вот, например, уважаемый музыкант, вы уж простите, что мы вам выступление прервали…
- Да ничего, - смущенно сказал бард
- … находит возможность смешивать древние музыкальные инструменты с современными технологиями… - продолжил читать лекцию Джин. Вообще, если он начинал говорить, то это чаще всего превращалось в лекцию...
- И если он таким образом находит созвучие с миром, привлекает к искусству товарищей и, прошу заметить, коллега, и нас, то такому смешению быть. Впрочем, не нам с вами устанавливать правила. Мы то лишь смертные актеры, исполняющие свои незамысловатые роли в театре мироздания, и чем лучше мы исполняем роли, тем богаче овации и тем более счастье от творимого, даже если оно на первый взгляд кажется неправильным. Еще во времена правления… - тут Джин остановился, поскольку понял, что говорит уже сам с собой, - ноги сами несли их вперед, а озадаченная группа незнакомцев осталась позади.
- Помяните Диму Сизикова! - крикнул им Рафаил, но вряд ли был услышан.
Казаки перешли через мост и оказались на торговой площади. Навстречу им проплыла романтическая парочка, из которой Рафаил сумел изъять несколько сигарет. Парочка согласилась поставить свечку в ближайшем храме и поспешно удалилась на своей влюбленной волне.
Черный Казак Джин заметил в небе справа светящийся огонь. Инопланетные гости так же следовали по своим делам. Маскировочное облако скрыло корабль, и Джин лишь ностальгически вздохнул. Раньше ему часто приходилось видеть различного рода объекты в небе. Изменчивая траектория, неожиданная скорость - моментально выдавали инопланетность. Но что они хотели, зачем летали, для кого зависали? - этого Джин понять не мог. Единственный случай, когда он контактировал с пришельцами напрямую, происходил в детстве. Тогда, зимой, на ледяной горке, после длительных скатов и подъемов, он валялся в сугробе и смотрел на звездное небо, а рядом лежал какой-то мальчик и рассказывал о том, что прибыл с другой планеты и поселился в семье людей, чтобы просто жить. Никаких голливудских планов о захвате планеты. Просто жизнь. Ну а почему бы и нет?
- А сколько мы уже прошли? То есть, когда будет Дацан? - прервал поток воспоминаний Джин, обратившись к насущному
- Прошли половину. Дацан впереди. Где точно, не знаю. - отчеканил Рафаил.
- Найдем, - поддержал его Джин. Он всегда находил то, что искал
- Найдем, - повторил за ним Рафаил и согнулся пополам в обратную сторону, то есть, спиной к земле
- Ого! - Джин тоже почувствовал, что они попали в зону энергетической турбулентности
- Это что же такое…
- Терпи..
- Оуаоу.. - почти с болью провыл Рафаил
- Я знаю, знаю, брат, - меня посох спасает, а так бы тоже согнуло.
Рафаил шел, как травмированный игрок в лимбо. Джин подбадривал его позитивными установками, в простонародье - заклинаниями. Однако сам Черный Казак с каждым шагом чувствовал как тяжелеют ноги. «Что это за место такое, где такие негармоничные силы? Или это мы призвали своими поступками?»
В конце концов, казаки вышли на освещенную улицу, свернули в арку, прошли по двору, вышли на другую освещенную улицу и освободились от давящего энергетического поля. Стало так легко и свободно, что они аж побежали. Бежали так долго, пока зимние ботинки не дали о себе знать болезненными ощущениями в области мозолей. Немного отдышавшись казаки обнаружили себя во дворе, в центре которого стояла скамья, а на ней расположился красный пылесос.
- А вот и виновник! - радостно вскрикнул Рафаил
- Что будем делать? - спросил менее опытный в обращении с артефактами Джин.
- Выключим, что же еще, - ответил Рафаил. Казаки подошли к пылесосу.
Кто-то бросил преданного товарища, который верой и правдой служил своим хозяевам. Не попрощался, не сказал спасибо. Вот он и продолжал работать.
- Вроде выключен, - усомнился Джин
- Внешне-то он выключен, а вот вложенная в него душа все еще с ним.
- То есть, это призрак пылесоса создает турбулентность на три квартала?
- Не призрак, а вложенная в него душа. Разные штуки. И да, - он, красавчик. Я как-то встречал резиновую уточку, которую вот так же выбросили, не поблагодарив, оставив в ней душу. Так она привлекла столько птиц, что они загадили все деревья, машины, ну и людьми не брезговали.
- Да.. - понимающе отозвался Джин, - так как выключать будем?
- Пограничный посох у тебя, вот и решай как, - подкинул задачку Джину Рафаил.
- Можно круг очертить и в него поставить, вроде как границы… - начал размышлять вслух Джин.
- Это ты все умствуешь. Послушай посох - он подскажет.
Джин взял посох покрепче и сконцентрировал на нем свое внимание. Посох, как и полагается палке, даже привезенной с границы стран, молчал. Однако у Джина появилось острое желание воткнуть посох в землю, что он и сделал. А после этого стало понятно, что надо встать на колено и открыть для души, вложенной в пылесос, доступ к деревьям, которые, как антены-трансляторы, отправят душу туда, куда ей и надо. Как технически это сделать Джин не знал, да и не надо было. В тонком мире энергий правит мысль. Стоило только представить, что все так и происходит, как в собственной душе появилось чувство выполненного долга.
Казаки оставили старый пылесос и отправились в сторону Дацана, где бы он ни находился. На третьем часу путешествия, а может, и четвертом, время-то никто не считал, Казаки взошли на берег Каменного Острова. Разительное отличие этого места от других островов города заключалось в чрезвычайно богатой, с внешней стороны, жизни местных обитателей. Тем не менее, красивые и ухоженные домики вдоль аккуратных дорог молчали, как молчат мертвецы на кладбище. Конечно, по каким-то едва уловимым признакам можно было заметить, что в домах происходит жизнь, но так редко и незаметно, что больше похоже, будто жизни нет вообще. Почти в любом другом месте Санкт-Петербурга каждый, даже самый неприметный, домишко кричит о своей истории, жалуется на разруху, мечтает о реставрации, манит тайнами и грозит скандалами. Каменный же остров был каменным по форме и в душе.
Неудивительно, что казаки заблудились и, петляя по несколько раз вокруг одних и тех же улиц, пробиваясь через сугробы и проходя через строительные канавы, возвращались к исходной точке. Впрочем, путешествие было занятным. Им встретились рабочие, которые копали канавы… зимой… ночью… ну да мы не судьи. У рабочих была кока-кола, а после проделанного пути очень хотелось пить. Когда казаки делали первый круг, то спросили о честном обмене.
- Мы вам рыть поможем
- Зачем вам это?
- Ну, согреемся и попить чего…
- Нет, чужим рыть нельзя.
На втором кругу, после ряда заклинаний разговор был другой:
- Братцы, попить дайте
- Держи
- Раф, иди сюда - попей
- Спасибо
- Спасибо, братцы.
- И помяните Диму Сизикова
- Угу…
Утолив жажду иноземной водой с огромным количеством сахара, казаки подняли уровень серотонина, и жить стало веселее. Даже на Каменном Острове. Куда идти - непонятно. Джин не чувствовал свой навигатор, который верно выводил его в нужные места. Но не беда, надо лишь найти дерево, главное дерево острова и подзарядиться энергией. И они нашли его. Группа елей стояла неподалеку от берега. Казаки присели на землю, усыпанную хвойными иголками, хотя вокруг был снег. Сели и замерли. Оказывается, деревья пели, точнее, играли какую-то музыку. Покрытые льдом иголки трепетали на ветру и создавали удивительный по красоте звон. Музыка деревьев уносила Казаков в неизведанные края, их души соединялись со звездами в вечном космическом представлении.
- Так бы и остался здесь - сказал Рафаил
- Да, красота - подтвердил Джин
- Но надо идти
- Надо
И казаки пошли прочь с Каменного Острова, у которого все-таки была душа, прекрасная и невероятно живая.
Прошли через парк со статуями байдарочников и других специфических спортсменов. Вышли на темную поляну у занесенного снегом пруда. Сели на скамейку. Рафаил достал овсяные хлопья и хлеб. Посыпали хлеб хлопьями и стали жевать. Не паштет из перепелов в экстравагантной вазе, но на свежем воздухе, после приключений, другого и не надо.
- Как думаешь, Рафаил, в Дацане жить можно? - спросил Джин
- Да можно, туда всех принимают
- И меня примут?
- А ты хочешь в Дацане жить?
- Я тут шел… думал…
- И?
- Я готов. Да, готов совсем уйти от мирской суеты, оставить прошлое, поселиться в храме.
- Это ты смело.
- Да нет же. Мне страшно. Это совершенно не похоже на мои планы на жизнь. Никакой славы, свободы, признания, успехов и достижений.
- Так зачем тогда тебе это?
- Не знаю. Готов отказаться от всего, чтобы не иметь, чтобы не быть привязанным к пустому, временному.. Чтобы слиться с вечностью раз и навсегда.
- Это ты еще успеешь… слиться вечностью. Вот Дима Сизиков слился, где Дима Сизиков, кто его помянет теперь, если не мы?
- Да кто такой этот Дима Сизиков?
- Как кто? Казак, как и ты.
- Как и я?
- Да, жил был Дима Сизиков, мечтал, трудился, боролся. А потом раз и помер. Убили его. На войне.
- Кто?
- Да какая разница кто? Дело же не в этом. Дело в том, что нас тут миллиарды, и все мы живем, молимся, надеемся, а потом раз - и умираем. А помянет кто?
- Ну, так родные, наверное
- А кто роднее казаку, чем другой казак?
- Да, тут ты прав
- А то
- Мне все же кажется, что смерть не конец
- Для нас конец
- Для казаков?
- Нет же, для тех, кто жив
- Что-то не понял
- Жил- был Дима Сизиков. И вот его не стало. А для кого его не стало?
- Для нас
- Вот именно. И кто его жизнь помянет?
- Мы
- Вот. А зачем?
- Традиция что ли?
- Ты вроде лекции читаешь по каждому поводу, а сейчас дурачка строишь
- Замерз просто
- Это бывает. Двигаться надо
- Пойдем тогда
- Пойдем
И пошли казаки по индустриальному району, название которого останется в тайне, поскольку не имеет никакого значения. Шли улицами, вдоль щитов с рекламой, мимо канализационных люков, мимо парковок и пустырей. Шли и думали, каждый о своем. Рафаил думал о своей берегине, своей невесте, которая ждет его в станице. О том, как прижмется к ней и уснет сладким сном. Джин думал о том, что если придет в Дацан и останется там навсегда, то что напишут о нем его старые знакомые из социальных сетей, помянут ли его. И вот пришли казаки к магазину. Зашли в него погреться. Посмотрели на снедь различную, слюни попускали и покинули магазин. Только вышли, как навстречу им два человека знакомых. И возникла дилемма. То ли путь продолжать в храм буддисткой, то ли знакомых до дома проводить, ночь ведь. Джин, привыкший достигать поставленных целей, рвался в Дацан, а Рафаил его удерживал, и потом сказал такие слова:
- Да пришел ты уже в Дацан. Все. Путь закончен. Проводим этих двоих до дома и в станицу вернемся.
- Ладно.. - согласился, наконец, Джин, испытывая облегчение.. Все же не просто уйти из мира, даже если ты и так ходишь по границам реальностей и называешься Черный Казак.