Любая наука интересна. Любая наука пытается решить загадки природы или отношений в обществе, и, когда она решает одни загадки, перед ней возникают другие, еще более сложные. Не все люди любопытны, но уверен, что большинство. Это чувство проявляется в народных загадках. “Сидит девица в темнице — коса на улице”. Задавая детям такие забавные вопросы, мы развиваем их сообразительность. Наверное, нет таких грамотных людей, которые не решали бы кроссвордов, шахматных и шашечных задач и головоломок, в обилии предлагающихся читателям газет и журналов.

Я восхищаюсь гением Ньютона, которого упавшее с дерева яблоко заставило открыть закон всемирного тяготения. Но я уверен, что до него тысячи детей (именно детей!) спрашивали родителей: “Почему яблоко падает на землю?”, а взрослые отвечали: “Не задавай глупых вопросов! Куда еще ему падать, на луну, что ли?”

Но, поставив перед собой гениальный вопрос и решив его, Ньютон выдвинул перед человечеством еще более сложную задачу: в чем природа всемирного тяготения? И над решением ее пока безуспешно бьются ученые мира.

Существует особый вид литературы; которая старается показать всем людям, насколько интересна наука. Само занятие наукой очень интересно. Один наш академик остроумно заметил, что наука — способ удовлетворять свое любопытство за государственный счет. И возникает желание — показать всем людям, как интересны даже такие науки, которые состоят в манипулировании сухими цифрами. Так родились знакомые всем книги Фламмариона “Занимательная астрономия”, Перельмана “Занимательная математика” и “Физика на каждом шагу”. Небольшая книжка академика Ферсмана вполне оправдывает свое название — “Поэма о камне”. Многие люди стали геологами именно потому, что их увлекла в область геологии его поэтическая книжка. Может быть, потом они не раз проклинали Ферсмана, столкнувшись с невзгодами во время экспедиций, но их жизненный путь все же определила эта книга.

Я уже был весьма пожилым человеком и автором многих работ по юриспруденции, когда передо мной возник вопрос, а почем)' нет таких книг о науке права? Один первокурсник написал в своей работе: “Я с детства мечтал стать юристом, увлекшись детективами”. Детективы действительно интересны и сам я люблю их читать. Недаром слово “детектив” происходит от термина логики — “дедукция”, означающего — “вывод”. Но они никакого отношения к юриспруденции не имеют. Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро, а тем более мисс Марпл юристами не были.

Раздумывая на эту тему, я понимал, что написать такую книгу, — трудная задача, и на ее выполнение у меня не было времени. Как-то, отдыхая на Рижском взморье, я решил от нечего делать попробовать, выйдет ли что-нибудь подобное у меня. Написав прямо на пляже статью “Логические задачи в юриспруденции”, я отдал ее в редакцию журнала “Наука и жизнь”. Статья была в 1976 год)' опубликована и прошла хорошо. В ней я дал несколько задач без ответов и получил довольно много писем с попытками решений.

На следующий год я написал еще одну статью. Ее опубликовал журнал “Знание — сила”. Я понял, что могу писать о юриспруденции занимательно для простых людей, что и означает “популярная литература”, и этим удовлетворился. Времени у меня, как всегда, не хватало, надо было писать “серьезные” работы, в том числе плановые, а они пишутся совсем иначе. Правда, меня часто упрекали в том, что я пишу “ненаучным языком”. Один ответственный редактор учебника вернул мне мои главы, потребовав, чтобы я приблизил их к тексту законодательства. Но учебники пишутся для студентов, которые еще не стали юристами и не приобрели юридического мышления. Поэтому для них, я считаю, надо писать проще, понятнее.

Конечно, — это отступление от точного текста закона. Но читать учебник, написанный по тексту законов, не только непонятно и скучно, но просто невозможно. Да и не нужно, поскольку студент должен понять суть вопроса, а не детали. Я вернул редактору текст без исправлений. Он опять возвратил его мне. Я снова вернул. Ему надоело, он плюнул и выправил текст по своему вкусу. И хотя этот текст пошел в печать за моей подписью, я утешал себя тем, что сделал в тех условиях, что мог.

Некоторое время тому назад кибернетика в нашей стране была запрещена как лженаука, вплоть до того, что даже в Большой Советской Энциклопедии отсутствовало это слово. Затем ее не только признали, но она стала модной. Тут же ученые-юристы, которые стремятся быть “первопроходцами”, родоначальниками отрасли науки, схватились за тему “Кибернетика и право”. Если они как-то ориентировались в марксистско-ленинской науке права (иной в то время правовая наука быть не могла), то в кибернетике еще просто не имели времени разобраться. Даже если были в состоянии это сделать. А писать хотелось. И тогда они свое незнание заволакивали туманом псевдонаучного языка.