Чечня была последним регионом России, где появились суды присяжных; они начали свою работу только в январе 2010 года и с самого начала их решения сопровождались скандалами. Первые два вердикта присяжных оправдали подсудимых, и глава Чечни Рамзан Кадыров утверждал, что оправданные «в тот же день ушли в лес». После недавнего оправдания двух молодых людей, обвинявшихся в разбойном нападении на дом чиновницы Пенсионного фонда, Кадыров предложил вообще «ликвидировать» на территории республики суд присяжных, поскольку «это не вяжется с нашим менталитетом». 

Мария Климова и Егор Сковорода рассказывают о деле чеченца Альви Абдурахманова, которого присяжные оправдали, но на следующий день после освобождения родные, испугавшись гнева Кадырова, сами привезли его силовикам. 10 июня его дело рассмотрит Верховный суд России, пока же оправданный судом Абдурахманов неофициально живет в полиции уже больше трех месяцев.

Дом заместителя главы Пенсионного фонда Чечни Хадишат Тарамовой ограбили в ночь на 8 августа 2011 года. Несколько вооруженных мужчин в камуфляже и масках через задний двор вошли в здание во 2-м Кронштадтском переулке Грозного, где в то время была сама чиновница, ее муж Рашид Эльдерханов, свекровь и четверо маленьких детей. Нападавшие связали им руки пластиковыми зажимами, а ноги полотенцами, после чего, согласно материалам уголовного дела, «изъяли из дома ювелирные изделия, ценное имущество, денежные средства и травматический пистолет Стечкина». Наличными преступники забрали почти 1,5 миллиона рублей, а стоимость украденных драгоценностей составила еще 3,3 миллиона рублей. Нападавшие скрылись на принадлежащем Эльдерханову автомобиле «тойота-камри», который бросили на окраине Грозного.

Через полгода, в ночь на 13 марта 2012 года, на улице Нахимова в Грозном сотрудники ДПС попытались остановить для проверки черную «ладу-приору» со снятыми номерами. Водитель останавливаться не стал и попытался скрыться, после чего полицейские сделали несколько предупредительных выстрелов. Когда патрульная машина заблокировала «приору», из нее вышли водитель вместе с одним из пассажиров и открыли по полицейским огонь из автоматов. Полицейские укрылись за своей машиной и не пострадали, однако в ходе перестрелки погиб «оказавшийся рядом с этим местом» мужчина (позже на суде подсудимые утверждали, что погибший сидел в автомобиле ДПС). Один из пассажиров «приоры» был убит ответным огнем, а водителю автомобиля и третьему пассажиру удалось уехать с места перестрелки. Еще двое пассажиров убежали, как только началась стрельба.

Убитого опознали как Ису Абдулаева. На месте перестрелки нашли автомат Калашникова с глушителем, 9-мм автоматический пистолет Стечкина и, как утверждается в материалах дела, травматический «стечкин», «ранее похищенный у Эльдерханова» – мужа замглавы Пенсионного фонда Хадишат Тарамовой.

В конце марта 2012 года полицейские задержали Альви Абдурахманова – одного из пассажиров «приоры», который, не скрываясь, продолжал жить в Грозном. Еще двоих – Ибрагима Баканиева и Магомеда Акаева – задержали в Белоруссии в начале апреля, когда те попытались нелегально перейти границу с Польшей. Пятый пассажир, Денилбек Абухаджиев, до сих пор не найден и объявлен в розыск.

Акаева и Баканиева экстрадировали в Россию, при этом ФСБ отчиталась, что они были членами банды, которая «специализировалась на разбойных нападениях в столице Чеченской Республики», а «основной доход от активной преступной деятельности бандитов шел на финансирование Доки Умарова».

Однако в обвинении, которое было предъявлено трем молодым людям, нет ни намека на «финансирование Доки Умарова» и какие-либо связи с террористическим подпольем. Их обвинили только в разбойном нападении на дом чиновницы Тарамовой (ч. 4 ст. 162 УК РФ), подготовке еще к одному ограблению (ч. 1 ст. 30 и ч. 4 ст. 162 УК РФ), угоне автомобиля (ч. 4 ст. 166 УК РФ), незаконном обороте оружия (ч. 3 ст. 222 УК РФ) и участии в банде (ч. 2 ст. 209 УК РФ). При этом Магомед Акаев, по версии следствия, в ограблении дома Тарамовой и угоне автомобиля ее мужа участия не принимал.

Ибрагиму Баканиеву, водителю черной «лады-приоры», пассажиры которой вступили в перестрелку с сотрудниками ДПС, предъявили обвинения в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительных органов (ст. 317 УК РФ). В сентябре 2013 года уголовное дело было передано в суд, и его рассмотрение поручили коллегии присяжных заседателей.

«Говорили, что надо уехать, а то нас не так поймут»

Как рассказывают в правозащитном центре «Мемориал», на суде основными доказательствами вины молодых людей в разбое и бандитизме стали признательные показания Альви Абдурахманова и похищенный у Эльдерханова травматический пистолет, который якобы был обнаружен на месте перестрелки.

Относительно самой перестрелки 13 марта у обвиняемых и их адвокатов совершенно другая, чем у стороны обвинения, версия. По их словам, Магомед Акаев женился за пару дней до перестрелки, и в тот вечер молодые люди продолжали отмечать его свадьбу – именно поэтому у них с собой были автоматы Калашникова, из которых они стреляли на празднике. Скрыться же от сотрудников ДПС сидевший за рулем Ибрагим Баканиев попытался из-за того, что вел автомобиль в нетрезвом виде. Испугавшись последствий перестрелки, молодые люди решили бежать из страны. Абухаджиеву это, по всей видимости, удалось, а вот Баканиев и Акаевы были задержаны.

Сестра Альви Абдурахманова Мадина рассказывает, что ее брату они тоже предлагали скрыться: «Говорили, что надо уехать, а то у нас будут проблемы, нас не так поймут, все обернется наоборот. Но брат ответил, что он ничего не совершал и никуда не поедет».

Альви Абдурахманов, по словам сестры, был легко ранен, но долго не рассказывал ей, что произошло, и не хотел ехать в больницу. Лечила она его сама. 28 марта к ним домой пришли оперативники, которые сказали Мадине, что ее брат «уже две недели в бегах». Женщину отвезли на допрос в полицию, и через некоторое время туда же, по ее словам, самостоятельно приехал и ее брат, которому она позвонила. Альви Абдурахманова сразу задержали, и уже на следующий день появилась его явка с повинной (при этом официально задержание Абдурахманова было оформлено только вечером 29 марта).  

Абдурахманов и его защита утверждают, что признания были выбиты у него полицейскими. Судебно-медицинская экспертиза, проведенная через 12 дней после задержания, зафиксировала у него побои, в том числе и на лице. В суде от явки с повинной он отказался.

Он вообще оказался в той черной «приоре» случайно, настаивает Мадина Абдурахманова. Из всей компании Альви был знаком только с Денилбеком Абухаджиевым, который был его соседом. Именно Денилбека он встретил вечером 12 марта, когда возвращался домой после работы – Абдурахманов занимался отделочным ремонтом домов и квартир. Сосед предложил покататься с его друзьями, Альви согласился.

В суде были допрошены свидетели, у которых работал Абдурахманов в тот день, а также изучался биллинг его мобильного телефона, который показал, что тот изредка созванивался только со своим соседом Абухаджиевим, но не с другими обвиняемыми.

Единственное вещественное доказательство причастности обвиняемых к ограблению дома замглавы ПФ Чечни Хадишат Тарамовой – травматический пистолет Стечкина, который, согласно материалам следствия, был обнаружен на месте перестрелки, а ранее принадлежал мужу Тарамовой Рашиду Эльдерханову и был похищен у него при налете на дом.

Между тем, согласно баллистической экспертизе, заводские номера на этом пистолете стерты, а номера, совпадающие с номером пистолета Эльдерханова (№ СВ 1603), нанесены кустарным способом на съемных деталях – курке, шептале, ударнике и затворной задержке. Судья отказался исследовать вопрос о том, как и когда была нанесена эта маркировка, однако сам Рашид Эльдерханов в суде подчеркнул, что он на свой «стечкин» никаких дополнительных номеров не наносил.

Более того, Эльдерханов рассказал, что около трех часов ночи 13 марта, то есть через пару часов после перестрелки, ему позвонил сотрудник полиции, который спросил, какой номер был у похищенного пистолета. После этого полицейский сообщил ему, что этот пистолет найден на месте преступления. Этот момент вызвал недоумение у защиты, поскольку официально осмотр места происшествия закончился только в 4:25 утра, а сам пистолет был осмотрен только в 14:00 следующего дня.

Вопросы у стороны защиты вызвал и боевой пистолет Стечкина, также обнаруженный на месте перестрелки. В суде был оглашен ответ из информационного центра МВД, согласно которому этот пистолет был именно 13 марта 2012 года утерян сотрудником полиции. По данным «Мемориала», ни одной дактилоскопической экспертизы по этому делу проведено не было.

«А эти зашли и оправдали их. Как это?»

Присяжные рассматривали это дело полгода и 25 февраля 2014 года полностью оправдали по всем статьям Магомеда Акаева и Альви Абдурахманова. Ибрагима Баканиева они признали виновным только в посягательстве на жизнь сотрудника полиции.

В своем вердикте присяжные признали сам факт разбойного нападения на дом Тарамовой, однако с перевесом в семь голосов против пяти сочли недоказанным участие в нем обвиняемых. При этом все 12 присяжных единогласно постановили, что ничем не доказано создание банды, незаконное приобретение оружия, а также приготовление молодых людей к ограблению дома семьи Юсуповых – по версии обвинения, перед перестрелкой обвиняемые как раз готовились совершить налет на этот дом.

Ибрагима Баканиева присяжные сочли виновным в том, что он не остановился по требованию сотрудников ГИБДД, а когда те заблокировали машину и произвели предупредительные выстрелы, открыл по полицейским стрельбу из автомата. Несмотря на это, присяжные решили, что Баканиев заслуживает снисхождения.

Судья назначил 25-летнему Ибрагиму Баканиеву наказание в виде 13 лет и 4 месяцев колонии строгого режима. 27-летний Магомед Акаев и 25-летний Альви Абдурахманов были освобождены в зале суда.

«Их поймали, и они признались в своих преступлениях… А эти зашли и оправдали их. Как это? Преступники ведь сами признавались, есть видеозаписи», – в тот же день говорил Рамзан Кадыров во время встречи с руководителями правоохранительных и судебных органов. Эмоциональная речь Кадырова была показана вечером 25 февраля по телеканалу «Грозный» (перевод сюжета с чеченского выполнен «Мемориалом»). 

По его словам, среди присяжных «не было даже ни одного юриста», 9 из 12 заседателей были женщинами, а «некоторых [присяжных] купили, других запугали». Кадыров объявил, что именно присяжные “разрушили” дело, на расследование которого ушло почти полтора года. Глава Чечни предложил вообще запретить на территории республики суд присяжных.  

«Ранее подобным образом оправданные судом присяжных боевики в тот же день ушли в лес для участия в совершении новых преступлений», – добавил Кадыров в своем инстаграме.

Вероятно, речь идет о деле Магомеда Дудаева, Салама Устарханова и Бадрудди Юсупова, которые обвинялись в бандитизме, посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов и незаконном обороте оружия. Четвертый фигурант дела, Майрбек Джабраилов, обвинялся в пособничестве боевикам. 30 мая 2011 года они были оправданы судом присяжных, через несколько месяцев Верховный суд России это решение присяжных подтвердил. По информации «Новой газеты», после оправдания Магомед Дудаев и его родственники были вынуждены уехать из страны, а «на коллегию присяжных, на адвокатов оправданных и чеченских судей было оказано серьезное давление, один из адвокатов умер от сердечного приступа». Это было второе уголовное дело, которое рассматривалось присяжными в Чечне, где этот институт начал свою работу лишь в 2010 году. По первому делу – о покушении на убийство односельчанина – присяжные выносили оправдательный вердикт дважды: 23 июня 2010 года и 15 февраля 2011 года (первое из оправдательных решений отменил Верховный суд).

Свое апелляционное представление на приговор Абдурахманову, Баканиеву и Акаеву прокуратура Чеченской Республики направила в Верховный суд 14 марта. Как говорится в документе, приговор должен быть отменен из-за того, что на двоих присяжных «оказывалось незаконное воздействие», а в их вердикте содержатся противоречия, на которые председательствующий судья не указал присяжным.

«Кроме того, в ходе судебного разбирательства стороной защиты неоднократно предпринимались попытки довести до сведения присяжных заседателей неподтвержденную информацию об оказании на подсудимых физического воздействия сотрудниками правоохранительных органов», – говорится в жалобе прокуратуры.

Два постановления о возбуждении уголовного дела об угрозах присяжным заседателям (ч. 1 ст. 296 УК РФ) следователь Магомед Бомбатов вынес 11 марта с разницей в 40 минут; основанием для возбуждения дела стали заявления двух присяжных заседателей – Асламбека Дзухаева и Кюри Ахмадова.

В постановлениях говорится, что в 9:45 25 февраля – в день вынесения присяжными вердикта – на первом этаже Верховного суда «неустановленное лицо» высказало Дзухаеву «требования о вынесении оправдательного вердикта в отношении обвиняемых». В противном случае неизвестный угрожал ему причинением вреда здоровью». Присяжному Ахмадову «неустановленное лицо» якобы высказало те же самые угрозы ровно через пять минут после Дзухаева, в 9:50, но уже не в здании суда, а на соседней с ним улице.

Теперь правозащитники опасаются, что эти уголовные дела могут быть использованы для давления на родственников оправданных и стать основой для отмены вердикта присяжных.

«Если надо будет, его отведут в СИЗО»

Альви Абдурахманов и Магомед Акаев были освобождены в зале суда 25 февраля и в тот же день уехали из Грозного. Как вспоминает сестра Абдурахманова Мадина, в тот же день к ней домой «ворвались оперативники, они не представились, хотели узнать местонахождение брата». К родным Магомеда Акаева также приходили полицейские, которые хотели с ним «побеседовать». По словам сестры Акаева Эльмиры, днем 26 февраля ей позвонил следователь, который попросил, чтобы ее брат пришел к нему по адресу Алтайская улица, 17.

Абдурахманов уехал к родственникам в село Валерик, но когда те увидели выступление Кадырова и узнали об интересе оперативников, сами сдали молодого человека сотрудникам полиции в ночь на 26 февраля, рассказывает Мадина Абдурахманова.

В течение нескольких дней ей было неизвестно, где находится брат, пока 2 марта не позвонили родные Акаева – их вызвали в управление уголовного розыска, расположенное в Грозном на улице Алтайская, 17. Там полицейские показали им Альви Абдурахманова и просили передать его сестре, что та может повидать брата. Сестра Мадина и жена Жанита встретились с ним на следующий день.

«Это произошло в каком-то кабинете, находившиеся там сотрудники оставили нас с братом одних. Альви сказал, что его тут насильно удерживают, что он сделает все то, что от него потребуют, так как он устал», – вспоминает получасовую встречу Мадина. По ее словам, на прощание сотрудники полиции сказали ей, что Альви Абдурахманов «был оправдан неправильно».

После этой встречи с братом больше им увидеться не позволяли, и 3 марта Мадина написала заявление в прокуратуру, а спустя три дня обратилась и в Следственный комитет. Через несколько дней ей позвонил следователь Магомед Закриев, который «сказал, что Альви находится перед ним, что он пришел сам, его никто не привозил». Мадина попросила следователя не отпускать Альви, пока она не подъедет, однако через полчаса в кабинете следователя его уже не было: «Следователь сказал, что брат якобы ушел десять минут назад, оставив объяснение, что его никто не держит насильно и что он сам находится у друзей, для безопасности семьи».

17 марта Следственный комитет письменно отреагировал на жалобу Мадины Абдурахмановой на незаконное задержание ее брата. Все тот же следователь Закриев пояснил, что указанные Мадиной в обращении доводы «не нашли своего подтверждения, в связи с тем, что установлено местонахождение Абдурахманова А.У., который опроверг приведенные вами в обращении доводы, и тем самым исключил совершения в отношении него каких-либо противоправных действий».

Следователь Магомед Закриев отказался комментировать пропажу Абдурахманова, пояснив, что он этим делом больше не занимается. «Короче, у меня было обращение родственников, потом я уехал в командировку. Сейчас материалы не в моем производстве, но в любом случае такие дела у нас по телефону не решаются. Можете написать официальный запрос», – сказал Закриев.

Через две недели после того, как следователь взял с Абдурахманова расписку о том, что тот находится у друзей, двое оперативников на белой «приоре» приехали к нему домой и отвезли в здание по адресу Алтайская, 17 его жену и сына. «Он был сильно напуган. Он говорил, что его задержали и держат там, он говорил, что очень устал и не понимает, за что его там держат», – вспоминает встречу его жена Жанита.

«Альви говорил, что ему сотрудники обещали, что через пару недель его отпустят», – уточняет Жанита. Встреча Альви Абдурахманова с женой и сыном произошла 23 марта, однако с тех пор родные его не видели и никакой информации о его судьбе не имеют. Вероятно, он все так же находится по адресу Алтайская, 17, где живет уже больше ста дней. Официально Абдурахманова никто так и не задержал.

«Мне сказали, что, если надо будет, они его отведут в СИЗО или в Следственный комитет», – вспоминает слова сотрудников полиции Мадина Абдурахманова.

Его адвокат Тимирлан Ахмадов уверен, что Альви Абдурахманова будут держать там до тех пор, пока Верховный суд России не рассмотрит жалобу на решение присяжных: «Вот если приговор отменят, то тут-то и «выяснится», что он будто бы сам узнал об отмене оправдательного приговора и сдался в органы. И это в лучшем случае. В худшем случае на него сейчас еще что-нибудь повесят».

Апелляционная жалоба Чеченской прокуратуры на решение присяжных поступила в Верховный суд России только в середине мая. На 10 июня ВС назначил слушание, которое, возможно, наконец внесет хоть какую-то определенность в судьбу чеченского штукатура.