Последнее выступление в жизни Маяковского привело его в ужас. На сцену ломились пьяные студенты, утверждавшие, что читаемость Маяковского слаба, потому что есть в его работе перегибы: «Есть у Маяковского стихотворение, в котором на полутора страницах повторяется тик-так, тик-так». Бедный Маяковский, вообще-то шутя отбривавший подобную ахинею, бросился на сцену с криком: «Товарищи! Он врет! У меня нет такого стихотворения! Нет!» Так вот, перед этим Маяковский решил прочитать товарищам первое вступление к поэме «Во весь голос», один из немногих его текстов, где есть матерное слово (если вы уверены, что Маяковский постоянно писал матерную похабень, прочитайте, пожалуйста, вот этот мой ответ). Публика запротестовала. Свидетель вспоминает:
«Когда Маяковский прочитал строки: "Неважная честь, чтоб из этаких роз мои изваяния высились по скверам, где харкает туберкулез, где б... с хулиганом да сифилис", в аудитории в разных местах — реплики протеста против грубых слов.
Маяковский прерывает чтение. Говорит, что хотел прочитать до конца, но не может: "Не наладились взаимоотношения с аудиторией".
К нам на стол бросают записки. Просят не употреблять грубых слов в стихах».
Так что да, осуждали, протестовали, и порой весьма грубо. В этом году в московской Галерее на Шаболовке открылась гениально придуманная выставка записок Маяковскому. Маяковский любил общаться с аудиторией через записки и хотел даже издать эти записки со своими ответами отдельной книгой. Публика этим пользовалась — и когда мы смотрим на эти записки, собранные вместе, открывается потрясающая картина постоянного буллинга, психологического давления: поэт, желающий честного разговора с современниками, оказывается в роли клоуна, в которого швыряют бумажными шариками. Ваши стихи непонятны массам, почему вы все время выпячиваете себя, правда ли, что вы пишете лесенкой ради денег, Маяковский, хорош читать всякую ерунду. Тут заматеришься.
А среди записок была, например, такая:
