Открываем полное собрание сочинений Есенина (можно найти здесь). Пользуемся поиском. Не находим. Но, может быть, это какой-то неучтенный текст, ускользнувший от литературоведов, составителей есенинского ПСС?
Ответ — нет. Разумеется, Есенин не мог такого написать. Есенин был очень талантливым поэтом, хорошо знакомым с поэтической техникой (его имидж деревенского неученого самородка — во многом миф). Он не срифмовал бы «времена — ума», не допустил бы плеоназма «всегда и во все времена», не сбился бы с трехстопного амфибрахия на четырехстопный дактиль, не написал бы три строчки с банальным утверждением как законченный текст. Тем не менее в этом фрагменте, конечно, есть отсылки к есенинской поэтике — к образу хулигана и мотиву его отношений с женщинами (ср. у Есенина: «Я не знал, что любовь — зараза, / Я не знал, что любовь — чума. / Подошла и прищуренным глазом / Хулигана свела с ума»; подозреваю, что эти строки из не самого лучшего его стихотворения и стали прообразом интересующего нас фрагмента).
Теперь о том, кто это написал. Это написал тот же автор, которому принадлежит похабный совет от лица Есенина относительно любви на свежем сене и стихотворение «Ветер веет с юга...». Имя этого автора — русский фольклор. Приписывание таких безымянных текстов реальному поэту — лучшее доказательство его славы. На том же ресурсе, к которому я уже отсылал (ему вполне можно доверять, он академический), приведен список подобных «текстов Есенина», принадлежность которых ему весьма сомнительна. Там же можно найти список намеренных мистификаций под именем Есенина.
Пожалуй, в большей степени, чем Есенин, такой формы народного признания удостоился только Маяковский.
Маяковскому в вк любят приписывать стихи Олега Григорьева почему-то.